Подбор персонала в мире оборотней, или HR нигде не пропадет - Алла Александровна

— Ты прости его, Сандрина, — огорченно говорит она, не в силах успокоиться, — он просто совсем молодой, кровь бурлит…

— Главное, чтоб в нужные места ударяла, — бормочу я, прощаюсь с Иссой и Ниной и выхожу на улицу.

Максан, увидев меня, привычно покидает машину, раскрывает дверь и приглашает меня. Без особой надежды, что соглашусь, скорее, из принципа уже, волчьей своей упертой натуры.

Я схожу со ступенек и иду в сторону машины.

И да, взгляд Максана, постепенно осознающего, что сегодня сценарий ломается, достоин того, чтоб его запечатлеть в красках…

Глава 40

— Ты же понимаешь, что это ничего не изменит? — я, чуть прижмурившись от удовольствия, мягко трусь щекой о густую поросль на груди Максана. Боги, до чего пахнет вкусно! Так бы и куснула! М-м-м…

Тяжеленная лапа, до этого спокойно лежащая на моей голой филейной части, ощутимо напрягается, становясь еще тяжелее.

Приподнимаюсь, упираю подбородок в грудь волка и без страха встречаю серьезный взгляд, с проглядывающей уже в глубине зрачков характерной зеленцой. Ну да, не понравилось волчаре. А я, собственно, ничего другого и не ждала. Я вообще ничего не ждала, на самом деле… Оно как-то само собой случилось…

— Знаешь… — задумчиво говорит Максан, удивляя меня этой неожиданной реакцией: где рык гневный? Где жуткие обещания? Прямо не знаю, что и думать! — Обычно это говорят мужчины… Первый раз слышу такие слова от женщины…

— И как ощущения? — интересуюсь я, легонько царапая ногтем его голую грудь.

— Странные, — правдиво отвечает Максан, — надо подумать…

— Над чем?

— Как дальше жить…

— М-м-м… А есть варианты?

— Очень… Просто очень, — тут он неожиданно переворачивается, легко увлекая меня за собой, и в следующее мгновение я оказываюсь на спине, распятая под его мощным телом, смотрю в мутнеющие и все больше наливающиеся зеленью зрачки и ощущаю неприличное томление там, где уже все , казалось бы, удовлетворено, и томиться определенно нечему, — много вариантов… — выдыхает Максан мне в губы перед тем, как показать, какой именно из упомянутых вариантов он сейчас предпочитает реализовать.

И я могла бы воспротивиться, конечно… Хотя, о чем я? Не могла бы! Как тут воспротивишься, когда такой мужчина! И такое делает! И такое уже сделал со мной! Боже, да тут только морализаторская овечка будет страдать: “Ах, я не такая, и как вы могли?”.

К счастью, или к сожалению, я не такая. Верней, получается, такая… Или… Ох, плевать…

Максан настаивает, и я послушно погружаюсь в очередной раунд нашего противостояния. Или противолежания, тут с какой стороны посмотреть.

Знала ли я, где окажусь, когда вчера вечером после работы шла к его машине?

Нет, конечно.

И не предполагала даже!

А если бы кто-то сказал, что я, нацелившись на спокойные деловые переговоры, в итоге окажусь в постели властного волчары, то, наверно, переговоры я бы точно отменила.

И, вместо особняка Оррихов, поехала бы домой спокойненько. И закрылась бы там на все замки. Во избежание, так сказать.

Но, к сожалению, в мире, который теперь стал моим родным, провидиц и колдунов не водится, так что судьбу не предскажешь, не поменяешь.

Остается принимать события такими, какие они есть, и работать с ними.

Вот и работаю… Прямо сейчас и с большим удовольствием.

А разговоры про то, что это изменит или не изменит, оставлю на потом. Должны же быть у девушки маленькие… или не совсем маленькие… слабости?

Главное, не привыкать, а то так и привыкнуть можно…

Максан, теряя берега, возбужденно рычит, уже без всякой осторожности терзая мое, готовое к таким событиям и вообще не сопротивляющееся тело, и я ощущаю себя чем-то, очень аморфным, но сверхчувствительным. Мне кажется, что каждую клеточку организма сейчас пронизывают удовольствие и огонь.

Это немного жутковато… И божественно.

— Ты ничего не изменишь, — хрипит Максан, остановившись на мгновение и сверля меня взглядом, полным безумия, — ничего. Не. Изменишь! Теперь!

Мне хочется сказать: “Посмотрим”, но выходит только маловнятный вздох. Глаза закатываются сами собой и, когда в процессе нашего противостояния, его волосатая лапа жестко ложится на горло, перекрывая доступ воздуха, я улетаю в нирвану.

И утаскиваю своего властного волчару за собой. Он не может сдерживаться, рычит и прикусывает мне шею в порыве страсти, совсем не слабо, больно, обозначая свое безоговорочное владение мной.

Какое бесцеремонное животное, все же… Ох, до чего хорошо…

Перед тем, как в очередной раз отключиться, упасть в сладкую пропасть безвременья, флешбеками перед глазами проходят события вчерашнего вечера, которые и привели меня в постель Максана.

Надо сказать, что всю дорогу, пока мы ехали к особняку Оррихов, Максан вел себя, как зайка. Идеально, то есть. Только глаза, увеличившиеся в самом начале встречи, когда обозначала направление движения и конечную точку, да так и не вернувшиеся к исходным размерам, давали понять, что молчание это — не от деликатности, а от безмерного удивления.

Мне кажется, этот волк раньше времени станет седым, если продолжит слишком плотно общаться со мной.

В самом особняке я сразу же прошла к его отцу в кабинет, Максан двинулся следом и непоколебимо уселся в одно из кресел для посетителей.

Оррих-ан не препятствовал присутствию своего сына, хотя два прошлых раза, когда мы с ним встречались и обсуждали правки к законопроекту о труде, Максана не было.

Я, с гордостью в голосе и сердце, представила свое детище, Оррих впечатлился и… И далее мы в течение четырех часов дополняли и вносили правки в формулировки!

До чего это было напряженно, не передать!

Во-первых, я не юрист и никогда не претендовала, а тут, в этих пунктах и подпунктах, хорошему бы юристу покопаться. Но, когда я намекнула Оррих-ану на это, он тут же отмел мое предложение. Завтра ему предстояло выступление в Совете, до этого времени никто посторонний не должен был знать о сути нового законопроекта. Это я как раз понимала, конкуренты не дремлют, а новое направление в законодательстве, которое, в перспективе, способно развиться в очень даже серьезную сферу влияния — не тот кусок, который хочется терять по глупости. Потому пришлось, скрипя зубами, терпеть, продираться через формулировки, которые тут, в этом прекрасном новом мире, были не менее заковыристыми, чем в нашем.

Но нам, HR-ам, умеющим согласовывать любые, даже самые безумные проекты с начальством, умеющим выбивать под это дело нехилые бюджеты, используя заковыристый язык обоснований и отсутствия прямой и кривой логики, не страшен