Забытый этаж - Андрей Фролов

– И уже не один час, – подтвердила девочка. – Я проснулась первой, трудогулики уже были в пути. Кажется, проехали пять или шесть каверн, но наверняка сказать сложно, – и она многозначительно посмотрела на окна.

Те были узки и располагались высоко даже по человеческим меркам. А хоть бы и ниже: слюдяные пластинки, заменявшие стекла, были забраны мелкой сеткой, мутны и не позволяли толком рассмотреть происходящее снаружи. Однако Витя все равно попробовал выглянуть, привстав на цыпочки.

Заметил размытые холмы и овраги нежилой (во всяком случае, навскидку) незнакомой каверны, двух трусящих вдоль борта гвард-терьеров, родственников Бруно. Несмотря на заверения Мудрослова Анабеллы в том, что на урожайщиков никто и никогда не нападает, на некотором отдалении караван сопровождали несколько боевых шагоходов. Их наездники, вооруженные ружьями, зорко поглядывали по сторонам.

– Да уж, крепко ты вчера набрался, – усмехнулся Витя, возвращаясь на бочку. Может быть, он был бы и рад позлиться чуть подольше, хотя бы для острастки, но так уж близнецы были устроены, что долго держать зла друг на друга не могли. – Помнишь хоть что-нибудь?

– Почти ничего, – заливаясь краской стыда, ответил Димка. – Обжираловку помню, пляски, салют… Еще сказки жуткие про змея какого-то… Ох, ну и суеверный же народ эти гулы, придумают ведь…

– А может, вовсе это и не сказки? – вдруг спросила Настя, сидевшая возле Крумма. – Мне показалось, урожайщики правда верят в Сер-Пентоборга, его безумие и сны наяву…

– Вот ты, сеструха, меня сейчас ни капельки не удивила, – отмахнулся Димка, возвращаясь к привычному амплуа задиры и насмешника. Потер щеки ладонями, зевнул, тяжко вздохнул. – Ты и сама через провода только правой до сих пор перешагиваешь…

Девочка насупилась, уши ее порозовели. Потому что брат сказал правду – она до сих пор оставалась самой пугливой и суеверной из всей троицы, и не думая прощаться с детскими страшилками. И на самом деле перешагивала провода на полу только правой ногой, потому что считалось – «переступишь левой, мама сляжет с холерой». Дима же продолжал давить:

– Ты еще пророчество Благодати вспомни… – саркастически посоветовал он, но заметил осуждающий взгляд Виктора и поспешно замолчал.

Возникла тяжелая пауза, в тишине которой было слышно, как скрипят колеса повозки, пыхтит двигатель, поскрипывают ящики с продуктами и мелко позвякивает край решетки, отвинтившийся от оплетки оконца. Крумм, благоразумно решивший нарушить неприятное молчание, неспешно потянулся и сказал:

– Гулы оставили друзьям завтрак. – И обернулся к ящику, на котором стоял накрытый тряпкой поднос. – Поешьте, силы понадобятся.

Настя откинула тряпицу, обнаружив под ней кувшин сладкой воды и горку гренок из грибной муки. Витя от предложения отказываться не стал, вместе с сестрой захрустев хлебцами. А вот Дмитрия еще трясло, и он ограничился лишь стаканом питья.

– И долго нам еще ехать? – спросил он, когда голод и жажда были усмирены.

– Полагаю, нет, – ответил звероморф. Кисточки на его ушах затрепетали, словно кот пытался уловить и разгадать происходящее снаружи. – Караван миновал уже шесть каверн. Скоро прибудет на Торжище. Друзья Крумма готовы к тому, что произойдет далее?

Близнецы переглянулись. Сейчас, в полумраке движущегося фургона, покачивающиеся, сонные и бледные, они казались особенно маленькими, уязвимыми и беспомощными. А последний вопрос саблезубого только усугубил это ощущение. Настя, в горле которой застрял кусок хлебца, сдавленно сглотнула:

– А к чему мы должны быть готовы, Крумм?

Не торопясь с ответом, тот поднялся на ноги. Снова потянулся, сладко зевнул, непроизвольно вызвав зевоту у всех троих ребят. Пройдясь по фургону и обтекая корзины и коробки с грацией хищника, полосатый негромко пояснил:

– Будет торговля, – он казался задумчивым, пребывающим в ожидании какого-то важного, очень ответственного момента. – Будут продавать собратьев Крумма. И Киртану тоже будут продавать, на что Крумм надеется. Важно выбрать момент. Не позволить себя запугать или переиграть. Не отступить перед прожженными торгашами из гулских кланов. Не спасовать перед заносчивостью арсилитов. Потому что если друзья Крумма совершат ошибку…

– Мы не ошибемся, – громко вставил Дима, но из-за вчерашних злоупотреблений его голос звучал не очень убедительно.

– Если ценность Отзвука не преуменьшена, – с жаром добавила Настя, стремясь поддержать его энтузиазм, – мы справимся, Крумм, не волнуйся! А потом ты отведешь нас к Лифту… верно?

Кот смерил девочку долгим взглядом ослепительно-зеленых глаз.

– Крумм дал слово, – твердо ответил он, на чем разговор был окончен.

Теперь все смотрели на ранец, лежащий подле Димки, – на обыкновенный школьный портфель, пригодный для носки на спине, скрывающий в своих исцарапанных дерматиновых недрах сокровище, на которое надеялись все четверо. Несмотря на духоту и жар, исходящий от пола, ребятам стало холодно и неуютно…

Настя вздохнула, и тут от головы каравана вдруг донесся низкий протяжный гудок. Сигнал подхватила вторая колесница, за ней – последующая, и так до самого хвоста, пока все самокаты гулов не загудели в унисон. Витя пулей оказался у окна и заметил, как шагатели устремились вперед, а их наездники стали зачехлять ружья. Скорость механизированной колонны замедлилась, и без того неверный свет померк.

– Въезжаем на Торжище, – проинформировал Крумм, укладываясь на живот (в условиях качки морфу было неуютно и приходилось постоянно выпускать когти, чтобы не потерять равновесие). – Осталось миновать последний портал…

Фургон окутала тьма тоннеля, ведущего к заветной каверне. Фонарь со светлячками под потолком почти погас, удивительные насекомые засыпали. Под тяжелыми колесами машины хрустели и перестукивались камни. Край тарелки от завтрака мерно отзванивал о бочок кувшина, его звон раздражал и умиротворял одновременно. Спасгородцам казалось, что они приближаются к порогу чего-то важного, ответственного, и платой за их храбрость станет отнюдь не только освобождение сестры звероморфа…

А потом в окна-бойницы брызнул луч яркого света, и все догадались, что вереница паровых колесниц выбралась на открытое пространство. Крумм навострил уши, задумчиво вслушиваясь в гул за бортом. Димка застегнул куртку и натянул ранец на плечи. Витя снова приник к окну, за которым мог видеть лишь нечеткие обманчивые образы.

– Эх, не разобрать ничего… – с досадой пробормотал он, и саблезубый тут же привлек его внимание:

– В потолке люк.

– Ой, точно!

Мальчик благодарно кивнул и начал осторожно карабкаться по ящикам и тюкам. Настя, проверявшая, плотно ли застегнуты липучки на голенищах ботинок, неодобрительно нахмурилась, но промолчала. Добравшись до потолка, Витя открыл задвижку и распахнул люк. Внутрь тут же ворвался хаотичный пестрый гул, вызвавший у близнецов сразу две яркие ассоциации: первая – в концертном зале настраивает инструменты огромный оркестр; вторая – кто-то разозлил пчелиный улей одной из городских ферм…