Люди зимы - Дженнифер МакМахон

Большую и Малую Медведицу она знала хорошо, знаком ей был и Млечный Путь, протянувшийся через все небо почти по самой середине.

— Элис еще не отыскалась? — спросила Кендайс.

— Элис? — растерянно переспросила Рути. Она никак не могла сосредоточиться на разговоре.

— Твоя мама, глупышка! — Кендайс рассмеялась. — Ты ведь говорила, что она пропала…

— Но я, кажется, не говорила, как ее зовут.

— Значит, ее до сих пор нет? — В голосе Кендайс прозвучала какая-то странная надежда, словно отсутствие Элис Уошберн ее почему-то устраивало.

— Я сейчас повешу трубку! — выкрикнула Рути, чувствуя, как ею овладевает чувство, весьма похожее на панику. — Извините, что побеспокоила вас сегодня, но… Я, очевидно, ошиблась. Даже точно — ошиблась!

— Никакой ошибки не было, милая. — Теперь Кендайс говорила медленно и ровно, отчетливо произнося каждое слово, как разговаривают с несмышленым и, к тому же, сильно напуганным ребенком. — Прошу тебя, не вешай трубку. Мне нужно рассказать тебе о чем-то очень важном…

— О чем, например? — Пар, вырвавшийся вместе с этими словами изо рта Рути, ненадолго заслонил звездное небо.

— Например, о Ханне… — Теперь голос Кендайс дразнил, заманивал, искушал. — О моей милой малышке Ханне. В последнее время не проходит и дня, чтобы я о ней не думала. Я знаю, это звучит… глупо, но на самом деле я никогда не верила, что ее больше нет, и она никогда не вернется ко мне. Иногда я просто чувствую, что она где-то там, ждет, пока ее отыщут. — Она немного помолчала. — Ну как, будешь слушать?

— Да. — Это слово сорвалось с губ Рути почти помимо ее воли. Подавшись назад, она привалилась спиной к входной двери и снова стала смотреть на звезды, чувствуя, как от вида их сверкающих россыпей у нее начинает немного кружиться голова. Глядя в небо и прижимая к уху трубку телефона, она думала о химических элементах из периодической таблицы, из которых сделано буквально все: маленькие кексы, розовая глазурь, зеленые медведи. Все в мире тесно связано, поняла Рути. А раз все связано, значит, случайностей в мире почти не бывает.

— Да, — повторила она.

И дала отбой.

ГОСТИ С ДРУГОЙ СТОРОНЫ

{Секретные дневники Сары Харрисон Ши}

25 января 1908 г.

Герти обожала стенные шкафы. Каждый из них был для нее, малышки, большим, как дом, как пещера, как сказочный за́мок. Она готова была сидеть там часами, чтобы, когда я полезу за одеждой или бельем, выскочить мне навстречу из-под кучи белья, застав меня врасплох. Однажды она так и заснула — в углу, на куче одежды, предназначенной в починку.

«Что ты здесь делаешь, моя козочка?» — спросила я.

«Я не козочка, — ответила Герти. — Я медведь в берлоге, который залег в зимнюю спячку».

Вот почем, проснувшись утром, я первым делом встала с кровати и направилась к стенному шкафу.

— Герти?! — позвала я. — Ты там?

Ответа не последовало, и я осторожно постучала.

Я была в одной ночной рубашке, и мне было холодно стоять босыми ногами на голом полу. В окно светило солнце, которое только что поднялось над холмами; его лучи заливали всю спальню мягким, розовым светом. В зеркале туалетного столика я увидела бледную, изможденную, болезненную женщину со спутанными волосами и темными кругами под глазами, горевшими лихорадочным огнем. Не удивительно, что Лусиус счел меня сумасшедшей.

Затаив дыхание, я ждала.

Прошла почти минута, прежде чем я услышала робкий ответный стук.

Герти!!!

Это была она, и никто другой!

Схватившись за ручку дверцы, я потянула ее на себя, но Герти крепко держала дверь изнутри. Я даже удивилась, откуда у такой маленькой девочки может быть столько силы.

— Герти, детка, пожалуйста… Выйди хоть на минуточку, я хочу на тебя посмотреть!

Но дверь по-прежнему не открывалась. Из шкафа донесся только негромкий шорох, и все стихло.

— Не бойся, — продолжала уговаривать я. — Папы нет. Он отправился в лес на охоту.

Я знала, что Герти не выйдет пока Мартин находится поблизости. Ночью мне пришлось подчиниться его настойчивым увещеваниям и вернуться в кровать, хотя я знала, что Герти уже здесь. Спать я, разумеется, не могла. Всю ночь я пролежала на боку, глядя на дверцу шкафа, и под утро увидела, как она приоткрылась примерно на дюйм, и в щели блеснули ее глаза.

Стараясь не разбудить мужа, я осторожно помахала Герти рукой.

«Здравствуй! — вот что означал мой жест. — Здравствуй, моя милая! Добро пожаловать домой, моя дорогая, любимая девочка!».

Наутро Мартин встал очень рано и сразу стал одеваться.

«Куда ты? — спросила я. — Еще даже не рассвело».

«Хочу подстрелить того большого оленя, — ответил он. — В лесу полно его следов, значит, он где-то близко. Хоть бы мне повезло, тогда нам хватит мяса до весны… Ты не волнуйся, прежде чем идти в лес я сам покормлю скотину и сделаю все, что надо. Ну а на обратном пути мне надо будет заглянуть в город — у меня там кое-какие дела, так что вернусь я только часам к восьми».

«Хочешь, я приготовлю тебе завтрак?» — спросила я и даже слегка приподнялась на локте. Я знала — ему будет приятно увидеть, что я не только могу встать с постели, но и готова заботиться о нем, как раньше.

Но Мартин покачал головой.

«Отдыхай. Я возьму с собой галет и кусок солонины», — сказал он и, прихрамывая, спустился в гостиную. Я слышала, как он выпустил собаку и стал возиться с дровами, разжигая огонь в печи. Потом Мартин собрал еду, снял с крючка ружье и, наконец, вышел, захлопнув за собой дверь. В окно я видела, как он идет через двор к хлеву. Как только Мартин исчез из вида, я выпрыгнула из постели и бросилась к шкафу.

Трудно передать, какое облегчение я испытала, когда убедилась, что все это не сон.

Но, как я уже говорила, дверь не открывалась.

— Ну хорошо, дорогая, — сказала я и, немного отступив от шкафа, села на пол. — Тебе виднее. Можешь не выходить, главное — я знаю, что ты там… — Я немного подумала и добавила: — Но мне, все-таки, очень хочется с тобой поговорить. Давай сделаем вот как: я буду задавать вопросы, а ты в ответ будешь стучать по двери. Один раз — «да», два раза — «нет». Хорошо?..

Тут я задумалась, что же мне спросить. Мне так много хотелось узнать у Герти: запомнила ли она, как падала в колодец? Было ли ей страшно? Больно?..

Нужно задавать такие вопросы, на которые она сможет ответить «да» или «нет», напомнила я себе.

— С тобой все в порядке, дочка? У тебя ничего не болит?

Нет ответа. Я вздохнула и попробовала снова, решив про себя, что не буду касаться последнего дня и ужасных подробностей ее смерти.