Подземелья Хейвена - Саймон Грин

– Все готово? – быстро спросил Горн, – Сейчас начнется?

– Почти, – ответил Мэдиган, ласково улыбнувшись, – Горн, сколько ты служишь мне?

Наемник от неожиданности изумленно моргнул.

– Шесть лет. А что?

– Ты всегда исполнял мои приказы, никогда не допускал промахов. Ты принес клятву – все во имя Дела, помнишь?

– Конечно помню, – Горн недоуменно пожал плечами. Ему все меньше и меньше нравились эти вопросы. – От меня требуется еще что-то? Говори.

– Да, друг мой. Я хочу, чтобы ты умер. Прямо здесь и сейчас. Ритуал требует человеческой жертвы.

Горн побледнел, отступил назад, а потом в глазах его загорелся недобрый огонь. Губы сжались в узкую полоску.

– Подожди-ка минутку…

– Все во имя Дела, вспомни!

– Так это совсем другое. Я пошел с тобой, чтоб отомстить за семью; а как я отомщу, если отброшу копыта? Для жертвы вполне сойдет наша девчоночка Глен, он еще учился самостоятельно вытирать нос, когда я сражался за тебя, Даниель!

Мэдиган молча продолжал смотреть на Горна. Наемник попятился назад, переведя глаза на Элеонору Тодд. Она со спокойным презрением выдержала его умоляющий взгляд. Глен казался смущенным. Совершенно по-волчьи оскалившись, Горн резким движением выхватил меч.

– Почему я, Мэдиган? Ведь я служил тебе как собака. Вместе мы прошли через войны, кровь, гонения. Я был готов умереть за тебя.

– Так умри за меня сейчас! – повелительно произнес Мэдиган. – Поверь мне, твоя смерть в этот миг важнее всего для нашего Дела.

– В задницу твое Дело!

Горн повернулся и бросился бежать к лестнице. Мэдиган вопросительно взглянул на Жреца. Колдун улыбнулся и протянул вперед левую руку. В ту же секунду наемник, как подкошенный, рухнул на пол.

Меч, выскользнул из разжавшихся пальцев, зазвенел по каменным плитам. Горн изо всех сил пытался подняться, но словно невидимый капкан мертвой хваткой удерживал его за щиколотки. Шаман сжал руку в кулак, и Горна медленно потащило туда, где синела меловая пентаграмма. Наемник почувствовал внезапную слабость и, взглянув на лицо колдуна, вокруг которого вновь появилось слабое сияние, понял, что Жрец высасывает из него жизнь. Горн забился, закричал, отчаянно дергая ногами, силясь вырваться из невидимых оков. Перед его глазами вновь предстало видение огромного зала, заваленного трупами. Наемник громко завизжал, пытаясь вцепиться ногтями в каменные плиты, но пальцы лишь скользили по шероховатому полу, оставляя чуть заметные царапины. Со стоном Горн извлек из-за голенища кинжал и, извернувшись, метнул его в шамана. Жрец успел пригнуться, и нож, тускло сверкнув в свете лампы, просвистел у самого его уха. Отскочив в сторону, колдун поднял руки, и жизнь Горна, покинув тело наемника, перешла к Жрецу. Крик быстро умолк, заглушенный мрачными стенами подземелья, грудь наемника в последний раз поднялась, с губ сорвался долгий вздох. Труп остался лежать у самого края пентаграммы.

Глен расширенными от ужаса глазами посмотрел на тело, а потом на Мэдигана.

– Я не понимаю. Почему он умер? Он нас предал?

– Нет, – мягко сказал Мэдиган, – Ты же слышал, Элис. Его смерть являлась необходимой частью ритуала. Так же, как твоя и Элеоноры.

– Нет! – неожиданно закричал Глен, – оставь Элеонору! Не знаю, о чем ты говоришь, только прежде я не слышал от тебя ни одного слова об этом. А если бы услышал, знай, я никогда бы не принял участия в твоем проклятом ритуале. Ты с ума сошел, Мэдиган! Пойдем отсюда, Элеонора, спасемся из этого кровавого бедлама. Мэдиган, я ненавижу тебя! Когда-то я верил тебе и думал, будто ты веришь мне.

– Успокойся, Элис! Ни ты, ни Элеонора никуда не уйдете.

Он повернулся к Тодд, и Глен, мгновенно выхватив меч, сделал молниеносный выпад, направленный в сердце Мэдигана. Даниель даже не успел дотронуться до своего меча. Жрец взмахнул рукой, прекрасно понимая, что, пока магия подействует на Глена, тот успеет нанести с десяток ударов. Но почти одновременно с выпадом молодого убийцы в полумраке сверкнул еще один клинок. Тодд, отбив удар Элиса, перерезала ему горло. Глен упал на колени, схватившись руками за шею, словно пытаясь зажать широкую рану, из которой фонтаном брызнула кровь. Его взгляд остановился на Элеоноре, держащей в руке окровавленный меч, и с последним вздохом Глен хрипло прошептал:

– За что?

– Все во имя Дела, Элис, – твердо произнесла Тодд.

Глен свалился на пол лицом вперед. Глядя на распростертое тело, Элеонора покачала головой.

– Я надеялся избежать этого, милая, – вздохнул Мэдиган, обнажая меч, – но ты ему слишком нравилась.

– Да, я знаю, – Тодд вложила клинок в ножны. – Теперь моя очередь, любимый.

– Ты готова?

– Я ждала этого с того самого дня, когда мы впервые заговорили с тобой о Деле. – Она глубоко вздохнула. – Наконец-то мои родители будут отомщены. Начинай, шаман!-велела Элеонора, улыбнувшись Мэдигану. – Не отступай, Даниель, и не грусти. Ты же… никогда не любил меня по-настоящему. Я все понимаю.

Жрец поднял руку, легкое сияние вокруг него вспыхнуло и погасло. Подхватив безжизненное тело Элеоноры на руки, Мэдиган бережно уложил ее на пол.

– Теперь ты, наконец, знаешь. Прости, но в моей жизни не оставалось места для любви к тебе, Нора. – Он взглянул на колдуна. – Для ритуала нужны две добровольные жертвы, не так ли?

– Да, – осторожно ответил Жрец, – она будет считаться первой. Но нужна и вторая, иначе мы старались впустую.

– Не волнуйся, шаман. Я не собираюсь отступать. Просто мне хочется посмотреть на начало ритуала. Слишком долго я ждал этого момента, чтоб не насладиться им. Начинай, а я скажу тебе, когда буду готов.

Жрец пожал плечами и отвернулся. Он занял позицию в центре пентаграммы и быстро забормотал, сопровождая заклинания короткими пассами. Неожиданно его левый висок пронзила резкая боль, лицо вспыхнуло и покрылось холодным потом. Возможно, причиной был спертый воздух подвала. Шаман боялся замкнутых пространств. Он попытался полностью сосредоточиться на сплетении магического кружева заклятий, но знакомые слова древних языков складывались сами собой, не отвлекая сознания.

Синие линии пентаграммы озарились бледно-голубым светом. Воздух над нею сгустился и засиял; казалось, будто пентаграмма окружена полупрозрачными стенками из толстого стекла. Тело жреца сотрясла легкая судорога. Пентаграмма, словно воронка, засасывала в себя чудовищную силу подземелья. Шаман давно изучил эти заклинания, еще с юных лет, когда, будучи мальчишкой, случайно обнаружил в крысином углу старой библиотеки древний полусгнивший фолиант, полный адских тайн, и за это в свое время преданный сожжению. Тот единственный экземпляр уцелел чудом. Прочесть его было практически невозможно, но жрец несколько страниц смог разобрать ценой многодневных усилий. После он многократно повторял их, замирая от открывающихся перед ним перспектив, пока не заучил наизусть, но никогда и подумать не мог, что эти заклинания обретут когда-нибудь плоть и кровь. Впрочем, все пока впереди. Если Мэдиган сыграет в ящик…