📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаКатарина, павлин и иезуит - Драго Янчар

Катарина, павлин и иезуит - Драго Янчар

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 115
Перейти на страницу:

Священник Янез Демшар терпеть не мог смуты в душах своих странников, он сидел в комнате и пил вино, ему следовало что-то сказать в своей проповеди, он уже много выпил, потому что плохо чувствовал себя в обществе судей этого края, на священника Янеза от выпитого вина уже напала икота. Янез пьян. Он знает, что должен что-то сказать о состоянии душ паломников, потому что все сейчас об этом думают. Ради этого они отправились в путь: – Дорогие мои, так важно состояние души, status animae, сколько раз я говорил вам об этом. Ик. Нет ничего более несомненного, чем наша будущая смерть, и нет ничего более неопределенного, чем час ее прихода. Но не бойтесь, ик. Нам по-прежнему остаются наши вечерние мессы. Остается наша вечерняя молитва. Тысячу лет так молились наши предки. Тысячу лет каждый вечер, после того как проходил день, они сознавали, что с этим днем прошел и день их жизни, нашей жизни. Огонь, у которого мы греемся, на котором варим пищу, мясо, овощи, – угасает. Угасает день, свеча, угасает наша жизнь. Поэтому мы молимся: Солнце зашло, будь милостив, Создатель, пошли нам покойную ночь, отгони злого духа, отгони все зло, все ночные страхи. Призови в наш сон мирных ангелов, пусть нам ночью не снятся те, кого мы боимся: крылатые змеи, псоглавцы, бесы, мчащиеся вместе со свиньями в реку, – все наши грехи, которые пробуждаются во снах и живут в них по ночам. О милосердный Отец, отгони от нас всю эту нечисть, об этом просит Тебя служитель Твой Янез и все остальные, ведь мы думаем так же, как думает тот, кто ежедневно перед восходом солнца берет в руки книгу, читает свой требник: На дом Давида и на жителей Иерусалима изолью дух благодати и умиления, и они воззрят на Него, которого пронзили, и будут рыдать о нем, как рыдают об единородном сыне, и скорбеть, как скорбят о первенце.[75]

И вы, странники, чего вы боитесь?

Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы, и Отец наш небесный питает их. Неужели вы менее достойны, чем они? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя бы на один локоть? И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, не прядут, но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них. Если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, неужели он не оденет еще лучше вас, маловерные? Итак, не заботьтесь и не говорите: «что нам есть?» и «что пить?» или «во что одеться?». Потому что всего этого ищут язычники и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду ВО всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды его, и это все приложится вам. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день будет заботиться о своем, довольно для каждого дня своей заботы.[76]Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими и, обратившись, не растерзали вас. Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими. Потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их…[77]Семь таинств, исповедь, причастие… Вот дароносица, в ней лежат святые дары. Вы знаете, что это величайшая святыня, тело Его. Видите, врата в Святая святых открыты.

Священник Янез собрал последние силы и сказал:

– Итак, вручите души свои Всемогущему Богу, Сыну Его Иисусу Христу, благословенному святому Иоанну Крестителю, святым Петру и Павлу и всем святым на небесах.

Так говорил священник Янез, и он действительно так думал, хотя язык у него уже распух и заплетался, с трудом выговаривая эти нелегкие слова.

После вечерней мессы Симону Ловренцу принесли еду – естественно, котелок с подогретой обеденной фасолью. Но и стражнику у дверей не дали ничего лучшего, хотя, в отличие от Симона, получившего кувшин с водой, стражнику поднесли большой кувшин с вином. Симон слышал, как он глотает – бульк, бульк, бульк – и посудина опустела. Он потребовал еще, кричал через двор своему товарищу-стражнику: дайте еще вина, еще вина, но так и не получив ничего, с ругательствами сам отправился за вином. Симон смотрел, как он, спотыкаясь, шел через двор по направлению к широко распахнутым воротам замка и оттуда – в сторону освещенных окон в селе, он видел, как, шатаясь, стражник погнался за их бродячим псом, хотел его пнуть, ударить ногой по голове, но промахнулся и чуть не упал. Теперь его долго не будет, настолько долго, что Симон этого солдата в шрамах больше никогда не увидит, так же, как и солдат – Симона. Он вернется только утром, с разболевшейся головой, и даже не заглянет в погреб, сядет у дверей и уснет. В погреб он зайдет лишь около полудня, когда славные юристы города Ленделя пожелают продолжить допрос, но тогда, как нам известно, в подвале окажутся только растоптанные яблоки, заплесневевшая репа и капуста, обо всем остальном около четырех часов утра позаботится Амалия. Да, кто бы подумал, Амалия стала добрым ангелом, эта маленькая женщина с пшеничными волосами, с глазами неопределенного цвета, с невыразительными чертами лица; ее предназначение было помогать людям, и было желание это делать. Она внимательно следила за тем, что происходит у подвала, но прежде всего за тем, что творится с Катариной, на которую градом посыпались насмешки, она видела, что Катарина стояла у окна, а внизу народ весело потешался над ней. Катарину она любила – неизвестно, почему и с каких пор, скорее всего, с того времени, когда они вместе бродили по лесу. С первой же минуты Катарина прикипела Амалии к сердцу, а сейчас она была в затруднительном положении, из которого не могла найти выхода, была беззащитна, нуждалась в помощи, ведь обычно человек любит того, кому может помочь. Сейчас Амалия могла помочь Катарине, спасая Симона, она знала, что Катарина будет ей благодарна. Итак, часа в четыре утра она, как тень, проскользнула через двор и далее, прокралась вдоль стены здания до двери, ведущей в подвал. У двери она немного постояла, всюду было тихо, только время от времени слышался смех или стон Магдаленки, и Амалия отодвинула засов. Она не толкнула Симона в бок, темницу не осиял свет[78]– просто потянула его за руку, и они вдоль стены направились к воротам; сумка, – шепнул Симон, Амалия возвела глаза к небу – что он еще затевает? Но все же прошмыгнула в сени, дверь в судебное помещение была не заперта, на скамье преспокойно лежала кожаная сумка Симона, все шло так гладко, что она едва могла этому поверить. – Воздай тебе Бог! – шепнул Симон. – А сейчас беги, – пролепетала Амалия. – Скажи Катарине, – попросил Симон. – Беги, – задыхаясь, проговорила Амалия.

Он бежал за домами вдоль села, вызвав истошный собачий лай, за окном какого-то дома он увидел пьяных крестьян и среди них обоих стражников, они резались в кости, лампа освещала снизу их побагровевшие лица; он помчался через поле, и темная громада замка, где властвовали Штольцль и Штельцль, осуждавшие кого-то за crimen bestiale, оставалась все дальше и дальше у него за спиной; в конце пространного поля он, запыхавшись, остановился, – Катарина, – сказал он, – храни тебя Бог, мы скоро увидимся.

1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 55 ... 115
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?