Сибирская амазонка - Ирина Мельникова

— Еще одна загадка — этот мальчик! — продолжал Алексей и тем самым отвлек Ивана от воспоминаний. — Почему он спрыгнул с моста? Неужто не хотел попасть в руки к солдатам? Но почему? Чего он испугался? Он же совсем еще ребенок?

— Видно, не простой он мальчишка, если ратники забирали его к себе. Почему они его выбрали? Других возвращали, а этого держали целый год… — Иван сел, подогнув ноги по-турецки, и накрылся одеялом. Ночи все еще были холодными, хотя днем стояла несусветная жара. Но таковы капризы сибирского климата, в этом Алексей убедился еще в прошлом году, когда целый месяц мотался по Тесинской тайге в поисках убийц директора железоделательного завода Тригера.

— А эти кольца! И надпись «Спаси и сохрани». Для чего они их носят?

— Наверняка это какой-то знак! Может, он подчеркивает их отличие от других раскольников? Или это секта какая, особая? — предположил Иван.

— Секта, не секта — роли не меняет! Действительно, они настоящие воины, если мы даже индусов склонны считать за военный отряд. Сам говоришь, под бахотней у них кольчуга, стреляют они, по словам Никиты, тоже будь здоров!

— А дерутся как! — усмехнулся Иван. — Своими боками испытал. Первый раз в жизни от бабы пострадал. А что тогда говорить о мужиках?

— О мужиках не знаю, но Евпраксию, кажется, больше боятся, чем ее гвардию.

— Интересно, сколько ей лет? Вроде совсем молодая, лет двадцать, если не меньше. Тогда выходит, что ей пятнадцать или даже четырнадцать было, когда ее в острог забирали. Чем же она так сумела насолить, если даже солдат прислали за ней и за Ефремием?

— Может, она его дочь? — предположил Алексей. — Или внучка?

— Но за это в острог не забирают, — возразил Иван. — И вспомни, что Никита говорил. Она только по станице проскакала и всех до полусмерти напугала. Ох, сдается мне, и впрямь эта чертова девка — аспидова невеста! — Он с размаху ударил себя кулаком по колену:

— И до Никиты я все-таки доберусь. Сходим на озера, и доберусь! Все из него вытяну, иначе приеду и в отставку подам!

— В отставку? — улыбнулся Алексей. — Прямо как Федор Михайлович? С него, что ли, моду взял?

— Ты Михалыча не трогай! — неожиданно рассердился Иван. — Молод еще зубы скалить! Только я, честно сказать, впервой с такой тягомотиной столкнулся! Какой день бьемся, только на шаг вперед уйдем, а тут — раз но башке, и опять назад откатыва… — Иван прервался на полуслове и замер, прислушиваясь.

Низкий, заунывный звук пронесся по тайге. Для птицы он был слишком сильным, для зверя — мелодичным, для человека — трудно воспроизводимым. По всей станице всполошились собаки, но лай их был скорее растерянным, чем угрожающим. Прошло мгновение, и звук повторился, но уже ближе.

Было в нем что-то, отчего бешено заколотилось сердце. То ли безысходная, почти смертельная тоска, то ли боль… Почти по-человечьи звучал этот крик, только был он более низким и грубым, как у дикого зверя… Алексей почувствовал, как покрылось мурашками его тело, — Что это? — спросил он удивленно и прислушался.

И опять раздался этот крик. С еще большим надрывом, поднимаясь от низких тонов к более высоким. И на самой высокой, пронзительной ноте вдруг оборвался. Резко, неожиданно. А собаки заголосили еще сильнее, еще отчаяннее, и в их лае проступала явная паника.

— Волки? — переспросил Иван и, вытащив револьвер, положил его рядом с собой на подушку.

— Не похоже! — Алексей пожал плечами. — Я несколько раз слышал, как воют волки. Совсем не похоже. К тому же они сейчас сыты, зачем им к деревне подходить? Да и собаки лают как-то странно, будто захлебываются! И подвывают!

— Ну, чертовщина какая-то! — Иван растерянно посмотрел на приятеля. — На ратников они вовсе не лаяли, зверь же и вправду так близко к станице не подойдет. Что это тогда может быть?

— Наверняка это Варька в гости пожаловала! — рассмеялся Алексей. — Узнала, что ты без женского внимания заскучал, вот и наведалась твою тоску разогнать.

— Типун тебе на язык и барин[36]на задницу! — рассердился Иван и приказал:

— Спать давай, а то не поднимемся до зари. Придется в самую жару по тайге тащиться. — И он юркнул под одеяло.

Алексей последовал его примеру, но заснуть ему мешал Иван, который крутился у него под боком, громко вздыхал, наконец сел и стал обуваться.

— Куда ты собрался? — Алексей поднял голову от подушки. — Чего тебе не спится?

— Думал, стерплю, — пробормотал Иван сконфуженно, — да, видно, переел за ужином жирного. Живот скрутило, терпежу нет! Пойду, посижу на ветерке, поразмышляю!

— Палку покрепче прихвати, — посоветовал Алексей, — или револьвер! Собаки, слышь, никак успокоиться не могут, ворчат и полаивают. Вдруг и вправду какая тварь поблизости бродит!

— Придумаешь тоже, до ветру с револьвером ходить, — проворчал Иван. Помедлив мгновение он сунул револьвер в карман тужурки, но тут заметил насмешливый взгляд Алексея, демонстративно выложил его на подушку и направился к выходу с сеновала.

Проскрипели перекладины приставной лестницы. Алексей знал, что Ивану предстоит пробежать через весь огород к деревянному сооружению, притулившемуся к плетню, отделявшему усадьбу от леса. Глухо стукнула калитка — Иван благополучно миновал двор. Алексей усмехнулся. Чего он вдруг насторожился? Словно Вавилов в разведку направился во вражеские тылы. Он посмотрел на часы. Уже почти два…

Спать оставалось не более трех часов. Алексей зевнул, перевернулся на другой бок и, подложив ладони под щеку, заснул.

Проснулся он как от удара. Машинально взглянул на часы. Прошло сорок минут, а Иван до сих пор не вернулся.

Алексей сел. Прислушался. Собаки больше не лаяли. Видно, сильно прихватило Ивана, попытался он себя успокоить. Но тревога нарастала. Алексей понимал, что она вызвана непонятными криками, и не будь их, ему бы даже в голову не пришло беспокоиться о столь долгом отсутствии друга. Что такого страшного могло с ним случиться в десятке шагов от дома?

Хотя ведь с Голдовским случилось!

Алексея словно подбросило пружиной. Дремотное состояние вмиг улетучилось. И он, как был босиком, бросился к выходу. Но только вступил на первую перекладину, как вдруг заметил Ивана. Тот уже миновал калитку, почти бегом пересек двор и быстро вскарабкался по лестнице.

— Выпить! Дай выпить! — с трудом произнес Вавилов и нырнул под одеяло не раздеваясь. Его трясло как в лихорадке.

Зубы выбили дробь на горлышке фляги, которую ему подал Алексей. А руки тряслись так, что чуть не расплескали ее содержимое.

Иван сделал несколько торопливых глотков, закашлялся, потом опять глотнул пару раз и только тогда, передав флягу товарищу, откинулся головой на подушки.

— Ф-фу! — Он вытер губы ладонью. — Думал, ноги откажут!