Титулярный советник - Валерий Пылаев

— Чего?..

— Чего слышал, — буркнул я. — Поворачивай и поехали.

Я на всякий случай еще чуть подтянул рукава не по размеру широкой весенней куртки. Маскарад получился на троечку: одеваться пришлось во что попало и буквально на ходу. Но в каком-то смысле это даже играло мне на руку — нелепый вид скорее поможет подтвердить очередную легенду, чем вызовет лишние вопросы. Руки я уже успел затереть какой-то тряпкой в мастерской — там же, где прихватил все остальное. Времени возвращаться в Елизаветино или ехать на Мойку за привычным “костюмом”…

Нет, не то, чтобы не было — отложив визит к поверенному я вполне мог бы успеть обернуться туда-сюда и явиться обратно в училище аккурат под вечерний смотр — но все равно почему-то торопился. Будто что-то подсказывало: лучше поспешить. Багратион тоже порой ошибался — и куда чаще, ему самому хотелось — но уж точно не стал бы ломиться в мое сознание без особых причин.

А значит, сонное спокойствие города обманчиво — и вот-вот вспыхнет пожаром, который не потушат ни Одаренные, ни жандармы, ни армия. Начнется предсказанная его светлостью бойня — и я вполне могу ее не пережить… Но это уж точно не повод удирать. И присяга здесь ни при чем: даже если бы меня в училище ждала аккуратно сложенная в ногах койки форма с погонами унтер-офицера, я все равно не поступил бы иначе. И пусть одному человеку уж точно не под силу распутать клубок, с которым не справилась целая контора Одаренных — я хотя бы попробую.

Неплохо бы, конечно, отрастить хоть немного щетины, намалевать бланш под глазом для пущей убедительности… Но, как говорится — имеем, что имеем.

Выдохнув, я дважды вдавил кнопку звонка, вслушиваясь в трель по ту сторону видавшей виды двери в коммунальную квартиру. Вопреки ожиданиям, шаги раздались почти сразу. Тяжелые, громкие — но одновременно какие-то… осторожные?

Дверь приотворилась сантиметров на пятнадцать. Так, что я не смог даже толком разглядеть, кто за ней. Догадался по росту: больше таких здоровых в коммуналке на третьем этаже не водилось.

— Пашка, ты, что ли?

Серега разве что не просовывал голову в щель, разглядывая меня в полумраке лестницы, но открывать не спешил. И вид у него был не то, чтобы испуганный, но уж точно настороженный. Будто он думал увидеть кого-то другого — или вообще никого не ждал.

— Да кто ж еще? — усмехнулся я. — Впустишь? А то не май месяц еще.

На простом лице кочегара на мгновение мелькнуло недовольство, потом сомнение — но дверь он все-таки открыл. Но при этом все еще загораживал проход целиком.

— Кто там? — Из-за могучего Серегиного плеча высунулась маленькая головка. — Павлуша! Здравствуй, здравствуй! Давай, заходи скорее, я как раз суп сварила… Ты голодный, наверное?

— Есть такое дело, Марья Филипповна, — отозвался. — Не откажусь… спасибо!

Я даже не соврал — есть действительно хотелось давно, а аромат с кухни уже вовсю щекотал ноздри. Готовила Серегина мать отменно. Конечно, не как Арина Степановна— зато умела сварганить вкуснотищу буквально из ничего.

— Сережа, не стой, дай человеку пройти. Мойте руки оба — и за стол!

Если бы я не знал — ни за что бы не подумал, что они вообще родственники. Двухметровый молодой мужик со здоровенными плечами кочегара — и крохотная сухонькая Марья Филипповна, достававшая сыну макушкой немногим выше локтя. Впрочем, несмотря на такую разницу, Серега всегда слушался мать — и, похоже, даже немножко побаивался.

Вот и сейчас: не стал спорить — только тоскливо вздохнул и сдвинулся в сторону, освобождая мне путь в прихожую. Потом развернулся и зашагал по коридору в сторону кухни. Я по-быстрому скинул ботинки, повесил на крючок безразмерную куртку с чужого плеча и даже успел проводить взглядом коротко стриженый затылок.

Какие-то мысли Серегу определенно тревожили, и еще как — но прочитать их, конечно же, не получилось. То ли пока еще не хватало силы Дара, то ли способностей. Я почувствовал только недовольство и напряженность.

Из-за меня. Или?..

— Садись, Павлуша. — Марья Филипповна отодвинула стул. — Вид у тебя, конечно… Ты куда пропадал?

— Да так… — отозвался я, вытирая руки видавшим виды вафельным полотенцем. — Где пропадал — там нынче и насовсем пропасть можно.

Намек был понятнее некуда — и Марья Филипповна только молча вздохнула в ответ. Она не слишком-то разделяла Серегины взгляды, а некоторых его товарищей и вовсе не пускала даже на порог — но ко мне почему-то прониклась симпатией. Видимо, потому что я никогда не болтал лишнего, а больше слушал.

— Повязали, что ли? — мрачно поинтересовался Серега. — А как так то?

— А как всех вяжут? — Я пожал плечами. — Шел себе, никого не трогал. И тут “синие”. Добрый день, любезный — пройдемте.

Марья Филипповна неодобрительно покачала головой и ушла куда-то в коридор. Видимо, уже поняла, что без непростых разговоров не обойтись, а слушать их — не хотелось. Подобные истории на окраине вокруг Путиловского были не редкостью: даже Багратион вряд ли стал бы отрицать, что городовые и измученные вечной беготней жандармы порой хватали кого попало — без особых причин.

— И как… там? — Серега отломил кусок хлеба. — Долго держали?

— Недели полторы. Повезло, даже не лупили особо… Кормили раза два в день. Даже уголовников к нам не сажали, только… — Я огляделся по сторонам и прошептал: — ну… политических. Тех, кого за агитацию взяли, за погромы…

— Наших не видел никого? — так же тихо спросил Серега. — Мишку, Саню Петрова?..

— Не. — Я помотал головой. — Ну, то есть, пару человек в лицо вроде помню, но там из старших мужики. Двоих на каторгу упекли точно.

— Сволочи. — Серега дернулся на стуле. — Ничего, аукнется еще… аукнется. Тут такое скоро начнется, что мало никому не покажется.

Ни в чем не повинная мебель натужно скрипнула под тяжелым телом кочегара. Тревога, которую я ощущал чуть ли не физически, никуда не делась — но теперь уж точно была направлена куда-то… не сюда. Сам доверчивый, врать Серега не умел никогда — но даже молчать о чем-то важном ему было, похоже, непросто.

— А выпустили как? — поинтересовался он. — Или удрал?

— Нет. Тут такая история вышла — смешно даже. — Я отложил ложку в сторону. — Прислали хмыря какого-то в штатском. Навроде следователя, что ли… То ли из охранки, то ли еще откуда — не знаю. Видел только, что перед ним городовые по струнке ходили.

— Из охранки, — кивнул Серега. — Откуда еще ему взяться?

— Ага… Так вот, — продолжил я. — Стал, значит, этот самый следователь по камерам ходить. И спрашивал всех — за что тебя? Политических, значит, сразу уводили, а остальных, которых так взяли — в коридор сгоняли… До выяснения, видимо.

— Наверное, да. — Серега нетерпеливо подался вперед. — А дальше что?