Моя чужая женщина - Наталья Андреева

– Я всегда знал, что ты правильный, – оскалился Греков. – Только не чересчур ли, Володя?

– Все слышал? – не отвечая на вопрос, поинтересовался Петров.

– Почти.

– И что ты думаешь по этому поводу? А? Следователь?

– Толя думает, что убил тот, кто уже уехал, а не тот, кто ходил наверху. Николая он видел, а того – другого? Или ту?

– Нет, – с сожалением сказал Петров.

– Жаль.

– И я так думаю. Нам было бы проще. Кстати, когда ты пришел, в доме кто-нибудь был?

– Не знаю.

– Я не понял…

– А мне до того было? – огрызнулся Греков. – Я, понятно, к Нине кинулся, а не наверх, проверять, есть кто в доме или нет. Я был уверен, что она покончила с собой.

– А что ты скажешь о свояке?

– О Николае? Да ничего не скажу. Мужик как мужик, – пожал плечами Юрий Греков. – Ну, выпить любит. Так кто ж не любит? Ты ж сам говоришь, не мог он убить. По времени не сходится.

– А он знал, что в доме находится оружие?

– А то!

– И знал, где лежит пистолет?

– У Нинки язык был длинный, – в сердцах сказал Греков. – Про камешки всем разболтала.

– Думаешь, и пистолет могла показать? А зачем ты вообще держал в доме оружие?

– Ну знаешь! Я, вообще-то, спортсмен. Скажешь, ты «Макарова» в доме не держишь?

– Я, вообще-то, опер, – усмехнулся Петров.

– То-то…

Пауза. Петров вздохнул и посмотрел на мобильник:

– А ну-ка, я Валентине еще разок позвоню.

– Это еще зачем?

– Проясню один момент.

Греков пожал плечами: как хочешь, мол, а Володя вновь принялся нажимать на кнопки. Ответили не сразу. И вновь в трубке раздался визгливый женский голос:

– А ну? Говорите!

– Валя, это опять Петров.

– А-а-а… Вы где?

– В пробке.

– Да когда ж она кончится! – в сердцах сказала Валентина. – Все уже разошлись, вас дожидаючись!

– Валентина, а Николай там? Поблизости?

– А что такое? – спросила Валентина, и в голосе ее было напряжение.

– Хотелось бы с ним поговорить.

– Поговорить! – взвизгнула женщина. – Мне бы тоже хотелось! Нализался он как свинья!

– Ну тогда с тобой. Валя, вы долги-то отдали? – вкрадчиво спросил Петров.

– Какие долги? Ах, долги-и… ну… – нехотя сказала Валентина.

– Что, разбогатели?

– А ты не темни, – со злостью сказала вдруг женщина. – Что ходишь вокруг да около? Ишь! Умный нашелся! Так и я не дура!

– Ну, не заводись. Тоже, что ли, успела принять?

– А если и так! Имею право! Сестра она мне была! Сестра! Понял? Умный. Умнее тебя есть.

– Валя, откуда у вас деньги?

– Оттуда.

– Николая видели в тот вечер, когда убили Нину. У нее на даче.

– Что с ней сделали?

– Убили. Экспертиза показала…

– Это врешь! Врешь! – дурным голосом заорала Валентина, которая и в самом деле успела, как следует, принять водочки. – Колька мой никого не убивал! Засунь свою экспертизу знаешь куда?! Чтоб Колька сестру мою убил?! Это ты врешь! Врешь, Петров!

– Тогда откуда у вас деньги?

– Повздорили они. Это да, – не слушая его, продолжала Валентина. – Только Колька мой не убийца. Трезвый он мухи не обидит. А что пьяный бузит, так с кем не бывает? А раз на машине к ней поехал, значит, был трезвый. Нинка сама виновата. Не пойму, какая муха ее укусила? Но чтоб мой Колька! Убил! Спятил ты, Петров! Нашли бы мы деньги и без Нинкиной помощи. И не такое находили. Ишь!

– Валя, так откуда?

– Ну чего привязался? В спальне они лежали! В спальне! Наверху! В шкафу! Нинка сама мне сказала! Если, мол, со мной что случится, так деньги лежат там-то и там-то. Я и… взяла.

– Когда взяла?

– На следующий день после того, как она… как ее… – и Валентина всхлипнула.

– Значит, Николаю она отказала, а наутро вы узнали, что Нины больше нет, – уточнил Петров. – И ты тут же поехала к Грековым на дачу, зная, что в спальне у сестры спрятаны деньги, о которых ее муж ничего не знает. Так?

Греков при этих словах взвился и выругался вслух.

– Совсем ты меня запутал, Володька. Ну, взяла и взяла. Чужое, что ли, взяла? Ей теперь все равно, а у меня дети. – И Валентина вновь всхлипнула. – Неужто сестра бы мне отказала?

– Так отказала же, Валя?

– Да пошел бы ты…

– Увы. Теперь уже не получится. Дело-то запуталось. И статья теперь серьезная, убойная. Я подожду, пока ты протрезвеешь и Николай твой очухается.

– Володька, да ты что?! Да чтоб я… Да чтоб он…

– Это я уже слышал, – жестко сказал Петров. – Ты давай ложись баиньки. Сегодня поминок не будет. Некому приезжать, да и некогда. А завтра на трезвую голову мы поговорим.

– Воло…

– Все. Отбой.

Петров покачал головой и посмотрел на Юрия Грекова, словно ища у него сочувствия и поддержки.

– Сука, – кивнул Греков, поймав его взгляд. – Я всегда говорил: Валька – сука. Значит, денежки они таки сперли?

– Тебе только это и волнует?

– Да я на нее в суд подам! – заорал вдруг Юрий Греков, теряя над собой контроль. – Сука! Воспользовалась моментом! Все растащили! Мое все! Мое!

– Николай ее не убивал, – тихо сказал Петров. – Это я так, пугаю ее. Все же безалаберная она женщина.

– Безалаберная?! Да она просто…

И Греков вновь начал ругаться. Алина Одинцова, машина которой снова оказалась рядом, смеялась, глядя, как он бесится. Но Греков этого уже не замечал.

– И все-таки, кто же был наверху? – сам себя спросил Петров и посмотрел вправо, на красный «Ягуар».

Машина впереди медленно тронулась. Они тоже поползли.

– Смотри-ка! – удивленно сказал Петров. – Едем ведь! А, Юра?

– Нет, это никогда не кончится, – сказал вдруг Греков, посмотрев вперед, на медленно движущийся поток машин. Поток его ругательств иссяк, взгляд стал усталым, безразличным.

Но они и в самом деле продолжали ехать вперед. Во взгляде Петрова теперь было ликование. Наконец-то! Заканчивался четвертый час, как они попали в пробку. Нервное напряжение достигло апогея.

– Ах, да! – спохватился Петров. – Я же обещал тебе рассказать, кто был отцом Нининого ребенка! Или тебе это уже не интересно?

– Отчего же? Интересно, – безразлично сказал Греков.