Лучше, чем пираты - Августин Ангелов

происходящим, словно в замедленном кино. А усатый человек со шпагой все приближался. Отточенным движением хищного зверя он легко запрыгнул на деревянный помост сцены и с гримасой на лице пошел прямо на Ларису, страшно топорща усы, а с его шпаги капала кровь. Иванова оцепенела от страха. В тот момент она отчетливо поняла, что следующей, в кого этот идальго вонзит свою шпагу, будет она. Но, внезапно какой-то матрос тоже выскочил на сцену прямо перед ней. Перерезав испанскому мушкетеру путь и загородив девушку своей широкой спиной, он прокричал Ларисе:

— Бегите, Лаура! Я его задержу! Я — боксер!

И, когда этот плечистый парень на мгновение обернулся, Лариса узнала в нем рулевого матроса с катера. Она даже запомнила его имя. Никита, так он представился, когда они только начали грузить на катер музыкальное оборудование. Схватив длинную стойку от микрофона с тяжелой подставкой, советский матрос так ловко заехал этой штуковиной по руке мушкетеру, что шпага вылетела. Описав дугу в воздухе, она упала на сцену в нескольких шагах. Но, мушкетер, казалось, нисколько не растерялся, а тут же схватился за длинный кинжал, который висел у него на поясе в кожаных ножнах.

Вот только Никита не стал дожидаться, пока противник применит другое оружие, а неожиданно сделал шаг навстречу и заехал ему с левой руки прямым в челюсть, отчего испанский мушкетер отлетел назад и рухнул на своих товарищей, бегущих следом. И это позволило выиграть время для того, чтобы другие матросы с эсминца тоже выскочили на сцену, встав плечом к плечу рядом с Никитой и отгородив, таким образом, Ларису от нападавших. В этот момент ее за руку схватил Кардамонов и потащил куда-то, потому девушка не видела, как с обеих сторон пошли в ход ножи, а только слышала за спиной на фоне выстрелов и криков, доносящихся с пляжа, вопли и ругательства на русском и на испанском.

* * *

Командир эсминца, а теперь и всей военно-морской базы, организованной на острове Советский, как человек опытный и осторожный, не собирался покидать свой корабль до тех пор, пока не будет полностью уверен в полной безопасности на берегу. А уверенности этой у него не имелось. Павел Петрович, конечно, согласился с доводами замполита и особиста, что после всех неожиданностей, свалившихся на них за последние двое суток, людям и с «Вызывающего», и с «Богини» необходимо полноценно отдохнуть. И праздничный жизнеутверждающий концерт в деле переключения внимания коллектива будет мероприятием очень полезным и своевременным. Вот только нехорошее предчувствие не покидало капитана второго ранга.

Не нравилось Павлу Петровичу, что на острове пока даже не пробовали наладить контакты с местным населением. А если туземцы неожиданно нападут? Ведь никто не знал, какие сюрпризы для незваных гостей готовят местные жители в глубине своего острова, потому что ни разведку, ни службу наблюдения и оповещения пока не наладили. Не организовали даже посты в ключевых точках местности, окружающей бухту. И какая же военно-морская база без всех этих служб? Одно название. Да и пленные охранялись пока не слишком хорошо. По этим причинам кавторанг и распорядился выдать из оружейки всем матросам, отправляющимся на берег, чтобы отдохнуть на концерте, штык-ножи, а офицерам и мичманам приказал раздать пистолеты. И, как оказалось, правильно сделал.

Но, даже Павел Петрович не мог представить заранее, что мятеж военнопленные испанцы поднимут столь стремительно. Прочитав за свою жизнь много разных книг про эти времена Великих географических открытий, в эпоху которых неожиданно попал он сам и его корабль, кавторанг вынес из прочитанного впечатление, что времена здесь хоть и суровые, но благородные и романтичные, где люди, особенно офицеры, всегда держат свое слово. А тут нате вам! Утром испанские командиры, вроде бы, были согласны на все, лишь бы их сразу не пустили на дно вместе с парусниками, а вечером вон что устроили! Подняли бунт с поножовщиной, как самые обыкновенные уголовники. Ни романтики, ни благородства!

Сразу же приказав эвакуировать людей с берега обратно на корабли, Павел Петрович рассматривал в бинокль с мостика последствия мятежа. Повсюду на белом окровавленном песке пляжа лежали трупы. Почти всех бунтовщиков убили. Но, неожиданная битва пленных за свою свободу превратилась в кровопролитную драму, в которой каждый из испанцев, вырвавшихся с галеона, посаженного на мель, сыграл собственную зловещую роль, причинив телесные повреждения не только советским морякам, но и кое-кому из гражданских лиц с «Богини». Последствия оказались почти такими же неутешительными, как после нападения английских пиратов. И на докторов теперь снова навалилось огромное количество работы.

Глава 29

Бунт удалось подавить довольно быстро только по той причине, что в массовую драку на ножах вмешались офицеры и мичманы с «Вызывающего», вооруженные пистолетами. Конечно, свое огнестрельное короткоствольное оружие они начали применять с некоторым опозданием, но это все-таки позволило спасти немало жизней советских матросов и людей с «Богини». Бунтовщиков с холодным оружием перестреляли, как бешеных собак, за несколько минут с того момента, как мичманы с офицерами открыли по ним огонь из пистолетов. Моряки совсем не были отменными стрелками, но, поскольку стреляли они из своих «ТТ» с близкого расстояния, у испанцев не оставалось никаких шансов. И теперь трупы мятежников валялись повсюду на песке пляжа.

Те военнопленные, которые так и не решились покинуть «Барваленто», чтобы присоединиться к бунтовщикам, наблюдая гибель своих не в меру пылких боевых товарищей, дрожали от страха, торопливо выкидывая за борт припрятанные ножи и кинжалы. Испанские моряки слишком хорошо знали, какая расправа их ожидает. На флоте родной Испании за участие в подобном мятеже сразу вешали на реях без суда и следствия. Падре Алонсо, стоя на коленях, тихо читал самые смиренные молитвы на полубаке. А Диего Хуан де Кабрера с полуюта осыпал проклятиями всех тех, кто не послушался его, не желая спокойно просидеть на галеоне еще одну ночь. Он проклинал и самого себя, что вовремя не смог остудить пыл молодого командира «Барваленто», который и возглавил весь этот стихийный бунт, поплатившись за это собственной жизнью.

* * *

В тот вечер Юргенс и Софья решили, что настал подходящий момент для осуществления плана побега. Они дождались, когда почти все люди с «Богини» отправились на берег, наслаждаться вечерним концертом, песчаными пляжами и теплым морем. Дождавшись, когда на «Богине» установилась тишина, потому что даже почти все караульные отправились на музыкальное мероприятие, Юргенс и Софья надели припрятанные акваланги. Прихватив специальные сумки изменяемой плавучести, которые не должны были всплыть, выдав их, парень и девушка бежали под водой. Они в тот момент еще не совсем понимали, что отправляются