Ее заветное желание - Лесия Корнуолл

– Да, и выглядят просто очаровательно.

– А ты украсила прическу цветами?

Дельфина удержалась и не подняла руку, чтобы коснуться их.

– Конечно. Желтым левкоем и васильками.

– Голубыми, – пробормотал Стивен. Потом повернулся к ней. – На тебе тоже лучшее выходное платье?

– Из голубого муслина. – Свет факела обозначил линию его скул, сверкнул в глазах, замерцал в белокурых волосах. – И желтая шаль в придачу.

– Кашемировая? – поинтересовался он.

Его руки лежали в каком-то дюйме от каймы. Дельфина понадеялась, что он не попросит разрешения дотронуться до нее. Она бы этого не выдержала.

– Шерстяная. Сегодня вечером я простая деревенская девчонка.

Стивен склонил голову набок.

– Я попытаюсь представить это себе.

Дельфина нервно сглотнула.

Стивен нашел ее руку и неуверенно прикрыл своей сверху. Она переплела их пальцы, легонько пожала и почувствовала ответное пожатие. Значит, они снова друзья?

– Дельфина, я надеюсь… – начал Стивен.

– Вы не выпьете немного эля, миледи и милорд? – Перед ними стояла жена какого-то фермера с двумя кружками пенного напитка.

Дельфина отняла руку.

– Ваше здоровье, – сказала она, забирая эль.

Женщина улыбнулась и исчезла, а Дельфина вложила одну кружку ему в руки.

– Разве дамы пьют эль? – спросил Стивен.

– При удобном случае, – ответила она.

– Тогда выпьем за этот удобный случай, – предложил Стивен и поднял свою кружку. Дельфина заметила, с каким удовольствием он начал пить, сделала глоток сама и ощутила горьковатый вкус, освежающий, как купание в холодной реке. Потом закрыла глаза, чтобы не вспоминать об этом. Он был просто вежливым человеком. И одинаковым образом повел бы себя с любой другой женщиной, сидевшей рядом. Поведение, характерное для приличного человека. Для дипломата! Все было бы точно так же, встреться они когда-нибудь в будущем: светская беседа без каких-либо намеков на то, что случилось между ними когда-то давно, летним днем. Свинцовая тяжесть легла на сердце.

– Что-то жарят, – встрепенулся он.

– Цыплят, – сказала Дельфина. – На вертелах над огнем. По виду они уже готовы, хотя я не повариха. А еще там свежевыпеченный хлеб.

– Праздничные лепешки? – уточнил Стивен.

– Мистер Брилл благословил все и всех.

– Было бы здорово иметь ферму, – вдруг сказал он. – Конечно, как только моя долгая и блистательная карьера офицера и дипломата завершится.

Дельфина с изумлением посмотрела на него и увидела, что он абсолютно серьезен.

– Ты, и фермер?

Он резко вскинул брови.

– Да. Почему нет? Ты не можешь это вообразить?

– Отчего же… Я легко воображаю, что ты хотел бы пойти в политику, стать министром иностранных дел, когда-нибудь, а может, и премьер-министром.

– Я? Нет. Только не это. – Он снова поднес кружку к губам.

Сердце ее сжалось.

– Что будешь делать, если все обернется худшим образом?

– На трибунале, ты имеешь в виду? – Он произнес это так, словно они продолжали обсуждать погоду.

– Да.

– Куплю домик где-нибудь в глуши. Заберу с собой Браунинга, если он согласится, и повара, который будет готовить мне цыплят с золотистой корочкой, эль, печь лепешки и пирожки с вишнями.

– Еще потребуется кто-нибудь, чтобы читать тебе, – тоскливо напомнила Дельфина. Не она! Стивен ясно дал это понять.

– Да, – согласился он отстраненно.

– Тебе нужно жениться, – вдруг раздался голос Николаса из-за спины. Дельфина обернулась и встретилась с ним глазами. – На какой-нибудь хорошенькой деревенской девчонке, которая будет рада тихой, спокойной жизни и которой будет наплевать на твою болтовню о золотых денечках, о сражениях в Испании и Франции.

– И где я обрету такой идеал? – осведомился Стивен.

Даже в темноте Дельфина заметила предостережение во взгляде Николаса. Он, конечно, был прав. Но поздно!

– Здесь сегодня много деревенских барышень, иди выбирай и танцуй с любой. Надеюсь, Делли, ты тоже не останешься в стороне. Придержишь для меня один танец? Мне кажется, мы ни разу не танцевали с тобой за все то время, что я знаю тебя.

– Ты уехал, получив назначение в полк, за день до моего первого бала. И разбил мне тогда сердце, – сказала она.

– Если это может стать утешением, в Испании у нас не оставалось времени на танцы, правда, Ник? – Стивен снова отхлебнул из кружки. – Зато пили мы вволю.

К ним подошла Мэг и взяла мужа под руку.

– Пойдемте к столу. Они не начнут, пока мы не займем свои места, Николас. Стивен, не мог бы ты сопровождать Дельфину?

– Боюсь, это она должна сопровождать меня. – Стивен поднялся и предложил даме руку. Дельфина взяла его под локоть. Даже от такого невинного прикосновения у нее голова пошла кругом.

Несмотря на огромные размеры амбара, от танцев здесь было жарко. Воздух стал липким. Стивен слышал оживленный смех и чувствовал, как содрогается пол у него под сапогами. Это жители деревни, стар и млад, праздновали окончание сенокоса. Местное музыкальное трио – скрипач, флейтист и барабанщик – исполняло зажигательные народные мелодии. Стивен ощущал возбуждение, висевшее в воздухе, а характерный людской гул заставлял его кровь бежать по жилам быстрее. Запахи эля, свежего сена и пота наполняли амбар. Время от времени сюда через открытые двери доходили волны ветерка, такого же прохладного и освежающего, как вода в реке жарким днем. Повернувшись к дверям, он подставил лицо потоку прохлады.

– Жалко, что у меня нет веера, – сказала Дельфина. – И бокала холодной ратафии или пусть даже этого кошмарного лимонада, который подают в «Олмаке». – Она оставалась рядом, охраняла его, несмотря ни на что.

– Или мороженого от Гюнтера, – подхватил Стивен и подумал: «Или купания в ледяной воде». Его тело помнило последнее купание. – Вы не против выйти на воздух? Если это, конечно, прилично.

– Прилично? – удивилась Дельфина.

И Стивен понял, что она тоже подумала о том, что произошло на реке… Холодная вода, влажная нежность ее тела, вкус ее губ… Он встал. Какие, на самом деле, могут быть правила приличий между ними теперь, когда они пересекли главную черту?

– Мы не пойдем далеко, просто освежимся, – пообещал Стивен. – Будь мы в Лондоне, прогулялись бы по террасе и глотнули ледяного шампанского.

Она взяла его за руку и повела, маневрируя между танцующими.

Прохладный вечерний воздух принес облегчение, и какое-то время он постоял молча.