В тени человека - Джейн Гудолл

Чем же объяснить отсутствие агрессивности со стороны доминирующих самцов? Возможно, они замечают перемену тех сигналов подчинения, которыми обычно характеризуются их взаимоотношения с низшими по рангу самцами. Вместо них они улавливают отчетливые агрессивные сигналы и не спешат восстановить свои прерогативы. Примерно то же самое характерно и для сферы сексуальных взаимоотношений шимпанзе. Самцы, независимо от ранга в стаде, никогда не сражаются за обладание самкой, а терпеливо дожидаются своей очереди.

Но каковы бы ни были истинные причины, Рудольф, как и другие самцы, всегда охранял свою добычу от остальных индивидуумов в стаде, пусть и стоящих выше по рангу. Раздосадованные и обиженные сверх всякой меры доминирующие самцы вымещали свою злобу и ярость на нижестоящих членах группы. Особенно туго приходилось самкам и детенышам. Как правило, их вообще изгоняли прочь, подальше от места пиршества.

В таких случаях самцы шимпанзе проявляли крайнюю враждебность и по отношению ко мне. Джей-Би однажды доставил мне немало неприятных минут. Дело обстояло так. Обладатель добычи, Рудольф, ревниво оберегал ее от других. Джей-Би, убедившись, что мясо ему вряд ли перепадет, поспешил в лагерь, чтобы подкрепиться бананами. До лагеря было метров 200. На обратном пути, ковыляя по тропинке, он неожиданно заметил меня и остановился. Должно быть, ему пришло в голову, что за время его отсутствия я ухитрилась стащить у Рудольфа часть драгоценной добычи. Шерсть Джей-Би поднялась дыбом, и он с громким лаем двинулся на меня. Густые лианы со всех сторон преграждали путь и не позволяли мне убежать. С бешено колотящимся сердцем я застыла на месте и, помнится, даже зажмурила глаза. Остановившись в каком-нибудь полуметре, Джей-Би с размаху ударил меня, да так, что я чуть не упала. Потом вцепился в мой свитер и рюкзак, понюхал их и, решив, очевидно, что они не имеют ничего общего с мясом, поспешил к Рудольфу.

Вспоминается и такой случай. Однажды мы с Хьюго наблюдали за большой группой шимпанзе, деливших добычу на дереве. На этот раз павиана убил Майк, и он щедро оделял свою свиту, в числе которой был Джей-Би и несколько других приближенных к вожаку самцов. Остальные пять самцов довольствовались лишь объедками с царского стола и были явно вне себя от ярости: демонстрировали на дереве свою силу и прогоняли прочь всякого среди низших по рангу, кто осмеливался подойти близко к месту действия. Дэвид Седобородый казался обиженным и раздосадованным больше других. Вскоре Майк спрыгнул с дерева и уселся среди густой травы. Остальные шимпанзе спустились вслед за ним. Мы с Хьюго, чтобы хорошенько рассмотреть и заснять все подробности, бесшумно подползли почти вплотную к обезьянам и неожиданно выглянули из кустов рядом с ними. Это была большая ошибка. Одна из молодых самок, сравнительно недавно присоединившаяся к группе, испугалась и пустилась наутек. Другие в панике бросились за ней.

Когда обезьяны поняли, что тревога была ложной, пять разгневанных самцов ринулись к нам. Пристально глядя на нас, они выпрямились во весь рост, размахивали руками и издавали свирепый устрашающий лай. Не дойдя до нас всего несколько метров, они остановились — все, кроме Дэвида. Как уже говорилось, Дэвид Седобородый, несмотря на свой миролюбивый нрав, бывал иногда очень агрессивным. Но таким разъяренным мы его видели впервые — он отделился от группы и с воплем кинулся на нас. Мы тотчас бросились бежать, Дэвид — вслед за нами. Вдруг Хьюго, бежавший позади, зацепился камерой о колючий кустарник. Все его попытки освободиться были тщетны, он только еще больше запутывался в кустарнике. Дэвид между тем был все ближе и ближе. И в тот момент, когда их разделяли каких-нибудь два метра, самец все же остановился, издал свирепый звук «ваа», резко взмахнул рукой, повернулся и бросился назад к остальным шимпанзе.

Это был, без сомнения, самый опасный случай за все годы нашей работы в заповеднике. Дэвид был страшнее других шимпанзе именно потому, что совсем не боялся людей. Я знаю, многие удивятся, почему мы с Хьюго обратились в бегство; но в нашем положении это был единственно разумный выход. Чтобы избежать наказания, животные низшего ранга стараются поскорее уйти подальше от более сильного сородича, признавая таким образом свое подчиненное положение. Все остальные жесты и позы послушания и смирения, когда низшее по рангу животное склоняется к земле, подставляет зад или стремится коснуться более сильного сородича, вовсе не всегда достигают цели. Не исключено, что шимпанзе высшего ранга может ударить того, кто спешит оказать ему почет. Если же подчиненный индивидуум поспешно убегает прочь, взрослые самцы, как правило, не преследуют его.

Это была наша последняя стычка с шимпанзе. Постепенно они, казалось, поняли, что мы не собираемся отнимать у них мясо, и стали вполне терпимо относиться к присутствию людей даже во время дележа добычи.

Поведение обезьян на охоте особенно интересно именно потому, что у животных обнаруживаются зачатки совместных действий, своеобразной кооперации, которая была совершенно необходима нашим далеким предкам. Тем более что и поедание мяса носит коллективный характер. Обладатель добычи, как правило, охотно делит ее с другими членами стада — эта особенность отличает человекообразных обезьян от низших приматов. Мы часто наблюдали, как удачливый охотник отрывает от туши большие куски и сует их в протянутые руки своих сородичей. Особенно запомнился мне один случай.

Услышав пронзительные крики шимпанзе и павианов, мы поднялись вверх по склону и увидели на высоком дереве Голиафа, который держал в руке только что убитого им детеныша павиана. Старый Мистер Уорзл сидел на соседней ветке, выпрашивая у Голиафа подачку. Он протягивал руку и хныкал, как маленький ребенок. Голиафу буквально через каждые пять минут приходилось перебираться на другое место, но Уорзл неотступно следовал за ним и снова начинал попрошайничать. В десятый раз оттолкнув прочь его руку, Голиаф совсем было собрался уйти, но Уорзл, будто не на шутку раскапризничавшийся ребенок, закатил настоящую истерику: кричал, размахивал руками, свалился с ветки на траву. И тут Голиаф, к нашему огромному удивлению, схватил тушу убитого павиана, величественным жестом разодрал ее надвое и оделил Мистера Уорзла задней половиной туловища. Как видно, Голиафу надоело выслушивать крики Уорзла, и он решил избавиться от попрошайки, отдав ему добрую половину своей добычи. Но и после этого Голиафу не пришлось насладиться трапезой — подошедшая Фло тоже начала клянчить мясо, и Голиаф великодушно поделился и с ней.

Майк, утвердившись в роли главного самца стада, проявлял поистине царскую благосклонность по отношению к своим подчиненным. Если он становился обладателем добычи, он всегда делился с другими самцами. Однажды Майк и Рудольф вместе дожевывали остатки убитого павиана, один — с головы, другой — с хвоста. Вдруг Майк начал тянуть добычу к себе. Мне показалось, что он просто хочет разделить ее пополам. Рудольф мертвой хваткой вцепился в свой конец туши и не выпускал его из рук. Я была поражена силой Рудольфа: Майк стоя изо всех сил тянул к себе добычу, пыхтя и отдуваясь от напряжения, а Рудольф даже не шелохнулся, несмотря на все старания Майка. Но вот Рудольф наклонился и перекусил кожу в середине туловища своими острыми зубами. Туша с хрустом переломилась надвое, и Майк шлепнулся на землю, держа в руках верхнюю половину туловища.