Бастард. Роман Алексея Осадчука - Алексей Осадчук

— Что мне делать, Жук? — после некоторого молчания жалобно прохрипел Клык.

Тот, похоже, только этого вопроса и ждал.

— У тебя только один выход. Валить из Абвиля и больше никогда здесь не появляться. Ты ведь знаешь, каким может быть Треболь в гневе. Ему нужен козел отпущения. Увы, но этим козлом он сделает тебя, Клык.

Собеседник Жука размышлял недолго. Уже спустя минуту я услышал быстрые тяжелые шаги, звук которых постепенно растворился на лестнице.

— Идиот, — услышал я тихий злорадный смешок Жука. — Еще один минус. Такими темпами, босс, мы останемся с тобой один на один, и тогда ты ответишь мне за все.

Я лишь покачал головой. Похоже, у моего знакомого старые счеты с его боссом. Теперь, отчасти, мне понятно, почему он так покладисто вел себя со мной. Об этом у меня еще будет время подумать.

Дождавшись, когда Жук тоже покинет кабинет, я начал подъем. Пора домой. Отсыпаться. Чую, в ближайшие дни особо отдохнуть у меня не получится. Меня ждет встреча с моим главным кредитором. Надо хорошо подготовиться.

Замок «Шато де Тури». Графство де Марбо.

— Он снова это сделал, госпожа, — слегка подрагивающим голосом произнесла Жеральдин, личная горничная виконтессы Аурелии де Марбо.

Виконтесса, сидевшая в своем любимом кресле у камина, с тяжелым вздохом отложила книгу и прикрыла глаза. Ее высокий лоб пересекла тонкая морщинка, а щеки побледнели. Прикусив нижнюю губу, Аурелия про себя вознесла молитву Пресветлой, чтобы та позаботилась о душе невинноубиенной. За последние двадцать лет от частого повторения текст молитвы навсегда впечатался в ее память.

Горничная, зная характер хозяйки, замерла безмолвной статуей у входной двери.

Наконец, Аурелия подняла веки и посмотрела на Жеральдин. В ее широких, цвета небесной лазури глазах застыла тоска и боль. По бледным щекам покатились слезы.

— Где это произошло? — мягко, почти шепотом спросила она.

— Тела девушек нашли в Зимней лощине, госпожа.

Несмотря на то, что Жеральдин была подавлена и напугана не меньше, чем ее хозяйка, она все же старалась держаться уверенно. Это был ее священный долг. Когда-то очень давно, когда малышка Аурелия потеряла свою мать, Жеральдин поклялась самой себе: защищать и заботиться об этой бедной девочке, которая со временем из тихой серой мышки превратилась в ослепительную красавицу.

— Девушек? — вздрогнув, переспросила Аурелия. — Значит, их было несколько?

— Да, госпожа, — ответила горничная и отвела взгляд.

— Милая Жеральдин, — взмолилась виконтесса и, отбросив за спину длинную толстую косу, резко вскочила со своего кресла. Ее светлые волосы с жемчужным отливом засветились в лучах полуденного солнца, что пробивались сквозь узкие окна-бойницы. — Мы же договорились, что ты не будешь от меня скрывать правду, какой бы ужасной и мерзкой она ни была! Взгляни на меня, Жеральдин…

Горничная подняла голову и тяжело вздохнула.

— Говори… — скорее, попросила, нежели потребовала Аурелия. — Я должна знать.

— Егеря вашего батюшки, когда прибыли на то место, сперва подумали, что это была волчья стая. Но после более тщательного осмотра пришли к выводу, что… Что это сделал он…

— О, Пресветлая! — выдохнула Аурелия и закрыла узкими ладошками лицо. — С каждым годом он становится кровожаднее.

Жеральдин быстро пересекла комнату и прижала к груди вздрагивающую от рыданий девушку. Проведя ладонью по ее мягким, пахнущим травами волосам, она начала шептать ей на ухо слова успокоения.

Торопливый звук позвякивающих шпор за дверью заставил женщин испуганно замереть. Шаги приближались.

— Это он… — прошептала Аурелия и начала торопливо вытирать слезы. Ее старший брат, виконт Эмиль де Марбо, шаги которого она безошибочно распознала, прозванный в народе Эмилем-Жабой или Эмилем-Ящерицей, ненавидел, когда его младшая сестра при нем плакала.

Причем в данный момент Аурелия переживала не столько за себя, сколько за слуг. Как-то Жеральдин рассказала ей, что каждый раз, когда Эмиль видел слезы сестры, он потом срывал свою злость на слугах и сервах. Поэтому в тот момент, когда открылась дверь и в нее стремительно ворвался виконт, на лице Аурелии играла счастливая улыбка. Актерской игре виконтессы де Марбо позавидовали бы все столичные актрисы, настолько радушно и радостно был принят виконт.

— Эмиль! — счастливо воскликнула Аурелия и торопливо пересекла комнату, чтобы в следующую секунду оказаться в крепких объятиях брата. — Ты вернулся!

— Лия! — ласково произнес виконт и нежно погладил ее по волосам. Его широкий почти безгубый рот растянулся в безобразной улыбке. — Ты словно лучик солнца в этом мрачном уродливом мире!

Жеральдин, безмолвной тенью стоявшая поодаль, про себя хмыкнула. Уж не Эмилю-Жабе говорить об уродстве. Проклятое чудовище! Лучше бы он сдох в тот день вместе со своей шлюхой матерью!

История рождения старшего сына графа де Марбо была покрыта тайной. Лишь самые старые слуги знают о том, что произошло той страшной зимней ночью.

Мать Эмиля, графиня Габриэла де Марбо, урожденная виконтесса де Тилье была всем известна своим склочным и отвратительным характером. Она часто приказывала пороть своих сервов даже за мелкие ошибки и проступки. Причем графиня старалась не пропускать ни одной экзекуции. Видимо, именно от нее и передались садистские наклонности ее сыну, который развил последние до небывалых масштабов.

Нездоровые увлечения графини, в конце концов, вылезли ей боком. Как-то раз, на пути из столицы кортеж уже бывшей на сносях графини остановился на ночевку в одном хуторе.

Как это обычно случалось, Габриэла де Марбо, раздраженная поездкой, сорвала свою злость на жене фермера, приказав запороть ту до смерти на заднем дворе. Выплатив компенсацию хозяину хутора, графиня на утро покинула то место, но на этом история не закончилась.

Об этом мало кто знал, но оказалось, что жена фермера была младшей сестрой ведьмы. Та, прознав о смерти сестры, под видом повитухи прибыла в замок графа и во время родов графини высвободила слишком много маны из алого круда. Магия кристалла сожгла нутро роженицы, убив ее, а также изуродовав новорожденного графского первенца, который случайно остался в живых.

Отомстив, ведьма бесследно исчезла.

Впоследствии граф несколько раз приглашал в свой дом лучших целителей Мэйнленда, но те лишь бессильно разводили руками. Магический ожог, изуродовавший внешность маленького виконта, не поддавался лечению. Говорили, что когда-то, еще в Эпоху Империи существовали маги, которые были способны «видеть» суть недуга, благодаря чему их целительское искусство находилось на совершенно ином уровне. Но, увы, за последние несколько столетий не родилось ни одного видящего.

Но на этом беды графа де Марбо не закончились. Казалось, боги решили взяться за него всерьез. За обезображенной внешностью маленького виконта де Марбо обнаружилась не менее уродливая душа. Правда, магия здесь уже была не при чем.