Великий посланник - Александр Башибузук

- Княже... – прохрипел боярин. – Сие... сие... невозможно...

Не обращая на него внимания, я присел рядом с Логаном.

- Братец, что с тобой?..

- У-р-р-г-х... – утробно прорычал скотт и извергнул на снег очередную порцию переваренной пищи. Выглядел он краше в гроб кладут. На уже даже не зеленом, а синем лице, появился жуткий оскал, словно у мертвеца.

- Да где это гребаный медикус!!!

- Здесь, ваше сиятельство... – Август вежливо оттер меня в сторону и присел рядом с шотландцем. – Так, что тут у нас...

Медикус зачерпнул пальцем блевотину, внимательно осмотрел, понюхал ее и покачал головой.

- Что, мать твою? Отравили? Братец, что ты жрал вчера и сегодня?

- А его милость ел... – Август ухмыльнулся. – Селедку, потом еще мясо, которое вы называете «tushonka» и запил все... пивом...

- Значит...

- К счастью, – медикус поклонился. – Я не вижу здесь яда. Если не считать за него, то испорченное мясо, которое я приказал выбросить, а его милость, прежде чем это сделали, успел его попробовать...

- Да, сир... – сообщил подбежавший Себастьян. – Там одна банка душком взялась, долго открытая стояла. А его милость сказал, что...

- У-р-р-г-х... – опять проревел Логан, фонтанируя блевотиной. – Заткни пасть...

- А его милость вчера вечером сказал, чего зазря добру пропадать... – успел все-таки закончить повар. – И того... съел...

- Вашу же мать! – бессильно выдохнул я. – Уроды вы паршивые. Август...

- Да, ваша милость.

- Забирай этого придурка. И промой ему желудок хорошенько. Через жопу. А если будет сопротивляться, скажешь мне. А ты, Отто, чего зеленый? Тоже тухлятину жрал?

- Нет, что вы, сир! – поспешно отказался шваб. – Я себя отлично чувствую.

- Ели, ели они, – тут же наябедничал повар. – Вместе они ели...

- Тьфу ты! Август, забирай и этого.

- Ну что там, княже? – влез Ховрин.

- Иди за мной, – зло буркнул я – Сам. Твои пусть здесь остаются.

Зайдя к себе в комнату, я достал заветную флягу с арманьяком и налил его в две стопки.

- Выпей, боярин. Да не убивайся ты так, лекарь говорит обойдется на этот раз.

- Слава тебе Господи всемогущий! – боярин опрокинул стопку и просипел, крестя себе рот. – Ух, етить... злющее винище...

- Если все правильно сложится, презентую тебе бочонок.

- Вельми благодарствую, княже, – Ховрин поклонился. – Ты уж помилуй, скажи все верно государю. Не нашлось худого умысла...

- Сказать? Можно и сказать, – я достал из шкатулки массивный золотой перстень и протянул его на ладони боярину. – Держи.

Ховрин живо цапнул подношение и осторожно поинтересовался:

- А что требуетца, княже?

- Да ничего. Нравишься ты мне боярин. Да ты садись, садись, в ногах правды нет. Поговорим, выпьем. Фен, распорядись там, чтобы заедок принесли. Ну что, еще по одной?

Выпили и поговорили. Весьма плодотворно.

Пожалуй, по итогам общения, не могу сказать, что наглухо завербовал боярина. Ховрин оказался осторожным и хитрющим, как библейский змей. Но кое-что полезное он все-таки сообщил. В том числе, в части покушения на меня.

Да уж, Жан Жаныч, это тебе не на поединках заточенными железяками пыряться. Но ничего, курица тоже по зернышку клюет. Начало агентурной работы положено. А как без нее в дипломатическом деле.

Ладно, пора к ужину с великим князем готовится.

- Федора! Живо ко мне, окаянная девица...

Признаюсь, я не ожидал во время званого ужина, какого-нибудь особо близкого, «домашнего» общения. Опыт коммуникации с многими венценосцами подсказывает, что подобное почти невозможно. Все посиделки с ними всегда скатываются к официозу. Редким исключением является разве что Фебус. Но это совершенно отдельный случай, все-таки он собрат-попаданец. Да и то, после того как его короновали, подобное происходит достаточно редко. Ну не могут государи посидеть с кем захотят по-человечески на кухне, махнуть песярик, да поговорить за жизнь. Они принадлежат протоколу, этикету, своему государству, черт знает кому и чему, но только не себе. А русские государи этого времени – тем более. Прорыв совершит Петр Первый, который наплюет с высокого крыльца на многовековые устои, но это как раз то исключение, что подтверждает правило.

Хотя, всякое может случится, в этой жизни ничего исключать нельзя, а посему, как я всегда говорю, поглядим-посмотрим.

Наряжаться особо не стал, собрался быстро. Правда, когда пришла пора выбирать подарки, нешуточно озадачился. Совсем без них нельзя, так как с пустыми руками по гостям не ходят, но дело в том, что мне совершенно неизвестно, кто будет присутствовать на ужине из семьи великого князя. Возьмешь на всех: а их не будет, придется раздавать все, потому что назад домой не заберешь. А так презентов не напасешься, я что, подарочная лавка?

Но решил рискнуть, если что, передам с князем.

Федора, выполняя мою волю, тоже облачилась без особого блеска. Темно-кофейного цвета платье-роб, того же цвета отороченная горностаями расклешенная накидка с длинными разрезными рукавами, а на голове бургундский женский тюрбан. Никаких жемчугов, каменьев и вышивок на одежде, все очень скромно и чопорно. Правда, при этом, она обвешалась своими самыми лучшими драгоценностями. Девка, что с нее возьмешь...

Я на досуге прикинул, за кого ее можно на Руси спихнуть и пришел к выводу, что из царской семьи – ни за кого. Старший сын – занят, сам Иван – тоже. Разве что за кого-то из княжеских братьев, но это тоже не вариант, потому что великий князь многих из них все равно со свету сживет. Кабы не всех. За соратников – смысла тоже нет. Их перспектив я не знаю, а наугад – можно сильно просчитаться. Сегодня соратник – завтра уже на плахе, а жена в монастыре. С этим у Ивана недолго. Так что, вопрос пока снимается с повестки.

Около семи вечера, за нами прибыл возок в сопровождении трех десятков московских жильцов. И уже через полчаса мы прибыли в великокняжескую резиденцию. Уж не знаю, в какую из них и где она находится. Но из Москвы мы выехали точно, потому что путь занял часа полтора, не меньше. И да, дом был построен из красного обожженного кирпича, в славянском стиле, в виде эдаких сказочных хором.

Встретил нас пожилой, неброско, но опрятно одетый мужчина, совершенно славянской наружности, но с доброй толикой чопорности и педантизма в повадках, так присущей европейским гранд-камергерам и майордомам. Судя по всему, он и занимал местный аналог этой должности.

Исполнив полный достоинства поясной поклон, дворецкий приказал слугам взять подарки, а потом жестом предложил нам следовать за ним.