Василиса Опасная. Воздушный наряд пери - Ната Лакомка

– Она снова подставила меня, – сказала я, скрипя зубами от злости и бессилия. – Вольпина снова провернула свой фокус!

– Какой фокус? – удивился Быков.

Мы уже вышли из общего зала и поднимались по пустой лестнице к корпусу общежития, и я никак не могла успокоиться – меня трясло мелкой дрожью.

– Готова поспорить, на ней не будет ни капли магии. И все опять подумают, что это я вырубила Царёва и Борьку.

– Но ведь неплохо вырубила! – засмеялся Быков, я сердито посмотрела на него, и он сразу перестал смеяться. – А что? Разве не ты?

– Меня кто-нибудь слышит?! – воскликнула я отчаянно. – Сто раз повторила – не я! Не я! И Вольпину тогда ударила не я, и сейчас тоже! Считаете, я совсем кукухой поехала, что буду долбить своего корешка магией?

– Подожди, – Быков остановился, и я остановилась тоже. – Но если не ты… То при чем здесь Вольпина?

– Не знаю, как она это проворачивает, – пожаловалась я. – Но она пыталась придушить меня, когда была с Борькой в кино. А он клянется, что даже в туалет она не ходила.

– Стоямба, – Быков помотал головой совсем как Царёв после магического удара. – Краснова, не части. Что-то не понял. Как это – придушить?

– Вот так, Иван Родионович! – я оттянула ворот водолазки, и Быков присвистнул, увидев синяки.

– Это же не шутки, – пробормотал он и коснулся кончиками пальцев моей шеи.

Коснулся, чуть провёл – и будто затаился, глядя на меня. Или куда-то мимо меня?

– Иван Родионович? – позвала я, отступая и возвращая ворот на место.

– Что-то я аж обалдел, – он шумно вздохнул и почесал затылок. – А с чего ты решила, что это Вольпина?

– Интуиция, – буркнула я.

– Нет, интуиция – это ты для занятий по ясновидению оставь, – запротестовал Быков. – А я хочу факты. Почему Вольпина?

– Уверена, что это она, – упрямо сказала я. – Она с самого первого дня вела себя странно.

– Может, расскажешь? – Быков подошел к окну и сел на подоконник, похлопав рядом с собой. – Впервые слышу, чтобы студентка пыталась убить другую студентку. Зачем?

– Не знаю, – я запрыгнула на подоконник и принялась задумчиво болтать ногами, глядя на острые носки своих сапожек. – Но я подозреваю, что она действует по указке Марины Морелли.

– Это ректор Института Прикладной Магии? – изумился Быков. – А ей-то что от тебя надо?!

– Вчера она призналась, что хочет переманить меня к себе…

Я рассказала Быкову о своих подозрениях насчет Вольпиной, о том, как она хитро изображала из себя жертву, как устранила Колокольчикову, подсунув мне бумажку с заклинанием прыщавого приговора, рассказала про браслет и о том, как в прошлом году Морелли пыталась меня убить.

Быков слушал, не перебивая, а когда я закончила, то долго молчал, погрузившись в раздумье.

– Знаешь, Краснова, – сказал он, наконец, – а я тебе верю. Во всём верю. Странно, что тебе не поверили твои друзья.

– Друзья! – горько сказала я. – Анчуткин бегает на свидания к этой… Вольпиной… Это не друг, это предатель. А Царёв и в прошлом году меня подставил. Всех подставил. Его папочка – председатель попечительского совета «Ивы». Когда они уволили Коша Невмертича, Царёв отказался со мной выступать – папа запретил. Так что это точно не друг. И не враг, наверное, но…

– И не друг, и не враг, а дурак, – закончил Быков. – Дело-то серьезное.

– Ещё бы. Уверена, что Вольпина как-то умудряется всех обмануть. Я мало знаю о волшебниках – меня бабушка растила, она не оборотень и не колдунья, простой человек. А вам известны какие-нибудь приёмы, как можно колдовать, но чтобы на тебе не оставалось следов использования магии?

– Э-э… м-м… Нет. Вряд ли это прокатит с кем-то, кроме жар-птицы, – Быков виновато покосился на меня. – Но можно использовать артефакты…

– Артефакты? Какие? – живо спросила я. – Например, датское огниво?

Быков крякнул и похлопал ручищами по коленкам:

– Признаться, не слишком разбираюсь во всех этих волшебных причиндальчиках, но… вот что. Давай понаблюдаем за Вольпиной? Может, она и в самом деле не та, за кого себя выдает?

Я так и загорелась этой идеей:

– Сегодня у нас репетиция, мы ведь будем соревноваться в конце года с «приматами»... Приходите туда? Мы занимаемся в зале, если сядете в партере на задних рядах – вас со сцены не заметят, – тут я вспомнила, что ректор ничего не говорил по поводу – когда мне можно будет выйти из своей комнаты. И можно ли будет вообще. – Ну если меня к концу этого дня не запрут в Особую тюрьму...

– Так себе шуточка, – отметил Быков. – Только киснуть не смей. Всё будет хорошо, – он хотел хлопнуть меня по плечу, но я съежилась, и он просто помахал широкой ручищей в воздухе, вовремя остановившись, и прогудел: – Прости, Краснова. Всё время забываю, что лапа у меня тяжелая. Теперь давай – зайцем к себе. А то ректор проверит, нам обоим прилетит.

– Спасибо, Иван Родионович, – я спрыгнула с подоконника, одергивая юбку.

– Ещё не за что, – добродушно ответил он.

После того, что случилось, я ждала очередного наказания – или яйца заставят чистить, или ещё что похуже, о чём думать не хотелось. Но перед началом второй пары появилась Ягушевская и сказала, что я могу вернуться к занятиям.

– Вот так просто? – не поверила я. – Обойдёмся даже без яиц?

– Насчёт яиц распоряжений не было, – ответила Барбара Збыславовна, – но комендантский час для вас лично установлен до девятнадцати часов. А теперь поторопитесь на занятия. Вы и так пропустили первую лекцию без уважительной причины.

– Беспредел какой-то, ещё и виновата осталась, – вздохнула я и отправилась на учёбу.

Сидеть за первым столом мне пришлось одной – все пересели на задние ряды, а Бориска на ленты не пришёл. Царёв появился только на третью пару – бледный, и в мою сторону даже не глядел.

Зато все остальные глядели. Я поняла, что и с первых рядов одногруппники сбежали от меня подальше. Ещё бы – сумасшедшая птица, которая направо и налево лупит магией. От такой безопаснее держаться на расстоянии.

Я постаралась не показать, как меня это задело, и ни с кем не разговаривала. Даже когда пришли студенты с четвертой группы и робко попросили объяснить принцип действия приёма Бразема, я ничего не ответила, а отвернулась и заткнула уши, начав вполголоса читать параграф по истории магии.

После занятий я отправилась на репетицию, и втайне порадовалась, когда Козлова деловито и энергично начала рассаживать нас, музыкантов, по местам, а танцовщицам велела выходить из-за правой кулисы и сразу занимать всё пространство сцены, а не тянуться гуськом. В отличие от Козлова и Царёва, которые старательно меня не замечали, Алёна ничем не показала, что боится или осуждает меня. Может, она была выше сплетен, и ей ещё не рассказали, что устроила страшная-страшная и ужасная жар-птица, а может, её не интересовало ничего, кроме успешного выступления на соревновании.