Главная роль 2 - Павел Смолин

губернский предводитель дворянства. Проявив достойнейшие качества — гуманизм, стремление помочь страждущим и заботу о здоровье жителей губернии и ее гостей, он „построил“ дворян да богатейшие купеческие семьи, собрав немалый капитал, который был пущен на закупку дополнительных припасов, аренду всевозможного транспорта, а так же красителя анилина — местные доктора не владеют рецептом Сибирия, но прибывшие со мной, уже известные вам высокообразованные господа, сразу же взялись за дело. Двое из них — доктора Шеин и Правиков — остались в Оренбурге, а остальные незамедлительно отправились дальше –другие Уральские города тоже требуют помощи и заботы. Их сопровождают князья Оболенский, Барятинский и Кочубей — они соскучились по полезным для Империи делам, и я очень рад, что могу на них положиться. Знай я о масштабах проблемы раньше, я бы отправил их вперед заранее, да ограничил свое пребывание в спокойной и полюбившейся моему сердцу Сибири, но в газетах и в запрашиваемых мною отчетах масштаб эпидемии преуменьшили. Последнее никоим образом не умаляет заслуг Николая Алексеевича и других уважаемых людей, но, на мой взгляд, дает повод задуматься о пагубном для Империи стремлении чиновников не выносить сора из избы и их влияния на журналистов, которые, конечно, если волю им дать, станут сеять панику и смуту, но способны указать на большую проблему, которая местным чиновникам таковой не кажется. Очень надеюсь, что по моему возвращению в столицу мы обсудим этот вопрос в числе прочих».

Пока я собирался с мыслями, работник телеграфа боялся даже пошевелиться лишний раз, часто моргая на покрытый каллиграфическим почерком листочек из-за заливающего глаза пота. А как не нервничать, когда помогаешь цесаревичу составлять телеграмму Самому?

«Маски для лица свою эффективность доказали — как только Николай Алексеевич и другие уральские губернаторы отдали соответствующий указ, маски стали выдавать всем местным жителям и гостям. Через три дня после этого инфлюэнца пошла на спад. К великой скорби моей, она успела лишить жизни больше семи сотен добрых подданных Империи. Похороны этих несчастных я счел справедливым оплатить из моих личных средств — в конце концов, вина за случившееся столпотворение лежит на мне».

Писать папе про это не стану, но утешаю себя тем, что эта цифра, во-первых, распространяется на весь Урал — то есть в конкретном месте мрет не так много народу — а во-вторых, инфлюэнца косит в основном стариков. Стариков жалко очень, но гибель детей расстроила бы меня гораздо сильнее. Про эффективность масок, возможно, преувеличиваю — просто коллективный иммунитет сформироваться успел, но вреда от них точно никакого, так что пусть будет — это хорошая пиар-акция, прости-господи за цинизм мой.

«Не могу не отметить вклада простых солдат и полицейского корпуса. В первые, наиболее тяжелые дни, когда Урал еще не был в должной степени готов принять стольких переселенцев, они быстро пресекли попытки доведенных до отчаяния людей чинить беспорядки. Ныне все относительно благополучно — накормленные и переболевшие инфлюэнцей крестьяне отправляются дальше, и уже почти никто от болезни не гибнет. Прошу вас, любезный папа, рассмотреть прилагаемый мною проект об амнистии ныне сидящих в тюремных крепостях людей. Оправдывать лиходейство и попытки грабежей нельзя, но я считаю справедливым в данной ситуации учесть большой страх, который и толкал несчастных на преступления. Заслуживают добрых слов и такого же отношения власти губерний к Западу от Урала — они сразу же откликнулись на призывы о помощи, наладили карантинные мероприятия у себя и несколько ограничили поступление переселенцев на Урал, отправляя только побывавших в карантине, малыми группами, неспособными поколебать шаткий баланс между жизнью и смертью — ныне весь Урал вынужден ходить по этой тонкой грани, и справляется он с этим замечательно. Соседним губерниям это стоило немалых затрат, и я получил несколько тревожных посланий от тамошних управленцев — пришлось залезть в казенные деньги, и я прошу учесть немалые вклады личных средств в процессе инспекций. Это — не растрата, а продиктованные суровою необходимостью траты».

Боятся высокие чины — оно, конечно, воруют и «подарки» берут, но треть годового бюджета за полтора тяжелых месяца спалить — это явно привлечет внимание, не даром же ревизор у нас культовый персонаж.

«Я знаю о вашем предубеждении к православным старого обряда, но они, как и другие состоятельные подданные Империи, не бросили людей на произвол судьбы, в кратчайшие сроки отправив своих представителей в южные степи. Казаки помогли, выделив охрану, и теперь из совсем недавно несущих для нас угрозу и присоединенных дедушкой земель на Урал ежедневно приходят караваны со съедобной и гужевой скотиною да телегами — это изрядно помогает не допустить голода и отправить переселенцев в дальнейший путь. По большей части данная идея принадлежит Евпатию Михайловичу Мухину, тому самому купцу, благодаря которому мы с Никки обнаружили сатанинскую ячейку в Индии. Личное дворянство, которое вы пожаловали ему, сильно помогло, и я прошу вас рассмотреть вопрос о жаловании Евпатия титулом барона с соответствующей передачею его потомкам этого замечательного человека. Також считаю полезным пожаловать его земельным наделом в Манчжурии, по соседству с моим Кирилом, без которого я, признаюсь честно, ныне как без рук, ибо этот талантливейший в торговых делах юноша неизменно выполняет мои распоряжения исправнейшим образом. Еще раз благодарю вас за пожалование ему чина действительного статского советника. Сам Евпатий ныне находится в Екатеринбурге, куда в скором времени отправлюсь и я, как только закончу с делами в Оренбурге. На этом, любезный папа, я прощаюсь с вами до следующей телеграммы. Надеюсь, в ней у меня получится отчитаться о дальнейших успехах по борьбе с охватившими Урал трудностями. С любовью и уважением, ваш преданный сын Георгий».

Прочитав с поклоном протянутый мне текст, велел работнику нести его наборщикам, и временно остался в одиночестве, позволив себе вытянуть ноги и устало вздохнуть. Тяжело — вроде бы хорошее дело сделал, и, пока я не заглянул в эту часть страны, даже не задумывался о возможных последствиях. Это же натуральная гуманитарная катастрофа! В Сибири народу не так много, через это живется там сытнее, и как переселенцы, так и оставшиеся на засаженных полях местные выглядели очень довольными. Купаясь в их радости, я проецировал такое положение дел на всю страну, а вышло вон как — неразвитые коммуникации помножились на предчувствие голода и эпидемию, и Урал рисковал захлебнуться. Хорошо, что местные чиновники отработали как надо, преуменьшив, конечно, масштаб проблемы в отчетах, но я бы все равно не справился лучше. Низкий поклон мужикам за то, что мне не придется видеть в кошмарах заполненные трупами улицы.