Золотой шут - Робин Хобб

Он замолчал, и я понял, что Дьютифул не станет продолжать, если я его не подтолкну.

– Но ты оставался в особняке?

– Да. Для меня подготовили комнату, но мне показалось, что этим крылом особняка практически не пользовались. Мне постоянно напоминали о необходимости сохранения тайны – мне даже не следовало выходить из комнаты. Еду приносили прямо туда, а когда стало известно… что скоро приедете вы, мне сказали, что я должен покинуть особняк. Однако люди, с которыми я должен был отправиться дальше, еще не прибыли. Мы с кошкой вышли ночью прогуляться и… твой волк нас нашел.

Дьютифул снова замолчал.

– Остальное мне известно, – сказал я, пожалев нас обоих, но на всякий случай спросил: – А теперь Сивил утверждает, будто он не знал, что ты жил в особняке?

– Ни он, ни его мать ничего не подозревали. Он поклялся. Сивил полагает, что мою записку перехватил слуга и передал кому-то другому. А тот написал ответ и организовал мое похищение.

– А что стало со слугой?

– Он исчез. В ту же ночь, когда я покинул особняк леди Брезинги. Мы сосчитали дни, и у нас все сошлось.

– Похоже, вы с Сивилом все подробно обсудили. – Я не сумел скрыть неодобрения.

– Когда Лодвайн открыл свои истинные намерения, я решил, что Сивил участвовал в заговоре и предал меня. Еще одна причина, по которой я впал в отчаяние. Я не только потерял кошку, но еще и мой единственный друг оказался на стороне врага. Ты не представляешь себе, как я был рад, когда понял, что ошибся. – Он не сдержал улыбки.

Значит, Дьютифул верит Сивилу Брезинге настолько, что надеется на его помощь в изучении запретного Уита. Принц не сомневается, что Сивил его не предаст и не навлечет на него опасность. Дьютифул мечтает иметь настоящего друга. Я сравнил его веру в Сивила с отношением ко мне и поморщился. Хотя я не давал ему поводов привязаться ко мне, принц рассчитывал на мою верность. Он настолько одинок, что любой близкий контакт превращается в дружбу.

Я придержал язык. Меня терзали сомнения, но им на смену пришла холодная решимость. Я дал себе слово добраться до внутреннего мира Сивила Брезинги и узнать, что он за человек. Если Сивил окажется предателем, он заплатит за все. И вдвойне, если он предал моего принца и солгал ему, если воспользовался природной доверчивостью Дьютифул а. Впрочем, я решил промолчать о своих подозрениях – до поры.

– Понятно, – мрачно сказал я.

– Он предложил обучать меня Уиту… Древняя Кровь – так он его называет. Я ни о чем не просил – Сивил предложил сам.

Меня его слова не слишком обнадежили, но я оставил свои мысли при себе.

– Принц Дьютифул, я бы предпочел, чтобы вы не начинали сейчас уроки Древней Крови. Как я уже говорил, нам нужно разделить два вида магии. Я полагаю, что сначала необходимо развивать владение Скиллом.

Некоторое время он смотрел на далекое море. Я знал, что Дьютифулу не терпится начать обучение с Сивилом. Однако он вздохнул и спокойно проговорил:

– Что ж, если ты считаешь, что так будет лучше, я не стану возражать. – Дьютифул повернулся и посмотрел мне в глаза.

Я не увидел в них сомнений. Он принял меня в качестве наставника.

Принц Дьютифул был готов начать обучение Скиллу. Оставалось надеяться, что наставник окажется достойным своего ученика.

Мы начали занятия в то же утро. Когда мы уселись за стол, напротив друг друга, я велел ему закрыть глаза и сосредоточиться. Потом попросил опустить все барьеры между собой и внешним миром и попытаться полностью ему открыться. Я говорил с принцем тихо и ласково, как с жеребцом, которому предстояло впервые испытать уздечку. Я сидел и смотрел на его юное лицо. Он был готов. Дьютифул походил на спокойную поверхность пруда, куда я собирался нырнуть.

Если я сумею себя заставить совершить первый прыжок.

Я уже давно привык к стенам своего Скилла. Быть может, они стали тоньше из-за моей беспечности, но я никогда полностью их не опускал. Войти в контакт с принцем было совсем не то же самое, что погрузиться в поток Скилла. Я становился беззащитным. Прошли годы с тех пор, как я практиковался в Скилле, соединялся с другим человеком. Быть может, я открою Дьютифулу слишком большую часть своего разума? И тут же мои защитные барьеры стали прочнее. Убрать их полностью оказалось гораздо труднее, чем мне казалось. Я так долго жил под их защитой, что не мог с ними расстаться. С тем же успехом можно пытаться смотреть на яркий солнечный свет, приказывая своим глазам не щуриться.

Я медленно опускал стены, пока не оказался совершенно обнаженным перед ним. Оставалось лишь преодолеть поверхность стола. Я знал, что могу войти в его мысли, но все еще колебался. Я не хотел ошеломить Дьютифула, как это сделал Верити, когда наши разумы соприкоснулись в первый раз. Медленно, очень медленно и осторожно…

Я сделал вдох и двинулся к нему.

Он улыбнулся, не открывая глаз.

– Я слышу музыку.

Для меня его слова стали двойным откровением. Принцу Скилл давался удивительно легко, к тому же он чувствовал его гораздо острее меня. Я расширил границы своего восприятия и тоже уловил музыку Олуха. Она жила в моем сознании, подобно журчанию ручья или шуму ветра за окном – звуки, которые я давно научился не замечать, как и все другие шепоты и мысли, наполняющие мир, точно палая листва поверхность лесной реки. И все же, когда я коснулся разума Дьютифула, оказалось, что он слышит музыку Олуха отчетливее, чем я, – для принца она звенела, словно ясный голос менестреля на фоне хора. Олух действительно был очень силен.

А принц обладал поразительным талантом – в ответ на мое неловкое прикосновение он обратил ко мне свое внимание, сразу почувствовав мое присутствие. Возникло мгновение взаимного озарения, нам удалось увидеть друг друга совсем в ином свете. Я заглянул в его сердце и не нашел там даже зернышка обмана или вероломства. Он так же искренне и доверчиво открылся Скиллу, как относился к жизни. Я ощутил себя маленьким и темным рядом с ним, поскольку стоял в маске, позволив увидеть лишь то, что считал нужным, – всего одну грань своей души.

Прежде чем я успел попросить его приблизиться ко мне, мысли Дьютифула смешались с моими.

Ты испытываешь меня при помощи музыки? Я ее слышу. Она чудесная.

Мысли принца звучали четко и ясно, но я ощущал в них присутствие Уита, при помощи которого он дал мне почувствовать свой Скилл. Дьютифул использовал восприятие Уита, чтобы отделить мои мысли от множества других, переполнявших Баккип. Как отучить его от этой привычки?

Мне кажется, я уже слышал эту мелодию раньше, но не помню, как она называется.

Слова принца заставили меня оторваться от абстрактных размышлений. Привлеченный музыкой, он сделал шаг, чтобы покинуть себя.

Теперь у меня больше не оставалось сомнений. Чейд прав. Олуха необходимо учить – в противном случае его придется убить. Я скрыл от принца эту мрачную мысль.