Ребекка с фермы Солнечный Ручей - Кейт Дуглас Уиггин

Накануне того дня, когда Ребекка должна была отправиться на юг вместе с мисс Максвелл, она с Эммой-Джейн и Хальдой была в библиотеке, где наводила справки в разных словарях и энциклопедиях. Покидая библиотеку, они прошли мимо закрытых на ключ книжных шкафов, содержимое которых предназначалось для преподавателей семинарии и жителей городка, но было запретным для учащихся.

Они бросали жадные взгляды за стеклянные дверцы, черпая некоторое утешение в названиях томов, подобно тому как голодные дети извлекают пищу для эмоций из пирогов и пирожных, выставленных в витрине кондитера. На глаза Ребекке попалась новая книга в углу одной из полок, и она с восторгом прочитала вслух ее название:

- "Роза радости". Послушайте, девочки! Разве не прелесть? "Роза радости". И выглядит красиво, и звучит красиво. Интересно, что это значит?

- Я думаю, что у каждого своя роза, - заметила Хальда весьма проницательно. - Я знаю, какова моя, и не стыжусь признаться в этом. Я хотела бы провести год в городе, имея столько денег, сколько мне захочется потратить, и лошадей, и великолепные наряды, и развлечения с утра до вечера. А больше всего я хотела бы бывать в таком обществе, где носят платья с низким вырезом. - (Бедная Хальда никогда не могла снять платья без того, чтобы не посетовать по тому поводу, что судьба забросила ее в Риверборо, где ее красивые белые плечи никогда никому не видны.)

- Это было бы интересно... на время, во всяком случае, - откликнулась Эмма-Джейн. - Но это было бы скорее удовольствием, чем радостью. О, у меня идея!

- Ну что ты визжишь? - вздрогнув, сказала Хальда. - Я думала, мышь.

- У меня они нечасто бывают, - поспешила извиниться Эмма-Джейн, - идеи, я имею в виду. А эта поразила меня, как удар молнии. Ребекка, а не может "Розой радости" быть успех?

- Неплохо, - задумчиво сказала Ребекка. - Я могу представить, что успех - это радость, но он не кажется мне похожим на розу. А я подумала, не может ли это быть любовь.

- Хорошо бы заглянуть в эту книгу: она, должно быть, совершенно великолепная, - сказала Эмма-Джейн. - Но теперь, когда ты сказала, что это любовь, я думаю, что твоя догадка пока лучшая из всех.

Весь день эти два слова преследовали Ребекку, она постоянно повторяла их про себя. И даже прозаичная Эмма-Джейн, как оказалось, была под их очарованием, так как вечером она сказала:

- Я думаю, ты не поверишь, но у меня есть еще одна идея - вторая за день! Она появилась у меня, когда я обрызгивала одеколоном твою голову. Розой радости может быть полезность.

- Если это так, она всегда цветет в твоем дорогом сердце, милая, добрая Эмми. Как хорошо ты заботишься о твоей причиняющей столько хлопот Бекки!

- Не смей говорить, что ты причиняешь хлопоты! Ты... ты... ты моя роза радости, вот ты кто! - И девочки крепко, с любовью обнялись.

Посреди ночи Ребекка нежно коснулась плеча Эммы-Джейн.

- Ты очень крепко спишь, Эмми? - шепнула она.

- Не очень, - ответила Эмма-Джейн сонно.

- У меня новая мысль. Если бы ты пела, или рисовала, или писала - не так, немного, а хорошо и красиво - и если бы ты могла посвятить этому занятию столько времени, сколько хочешь, разве не принесло бы оно тебе розу радости?

- Возможно, если бы это был настоящий талант, - ответила Эмма-Джейн, - хотя эта догадка мне не так нравится, как любовь. Если у тебя есть еще мысли, Бекки, пожалуйста, оставь их до утра.

- У меня была еще одна вдохновенная мысль, - сказала Ребекка, когда они одевались на следующее утро, - но я не стала тебя будить. Я подумала, не может ли быть розой радости принесение жертвы. Хотя это, скорее, было бы лилией, а не розой, как ты думаешь?

Путешествие на юг, первое знакомство с океаном, необычные новые пейзажи, досуг и восхитительная свобода, близкое общение с мисс Максвелл - все это почти опьяняло Ребекку. Через три дня она была не просто прежней Ребеккой, она была другим, новым "я", трепещущим от восторга, от предвкушения и осуществления надежд. У нее всегда была такая жажда знаний, такая жажда любви, такое страстное стремление к музыке, красоте, поэзии существования. Она всегда старалась сделать так, чтобы внешний мир отвечал ее глубинным мечтам, и теперь жизнь стала вдруг богатой и приятной, широкой и полной. Она использовала все свои природные, данные ей Богом способности, и мисс Максвелл лишь поражалась ежедневно тому, с какой неутомимостью девочка впитывала и изливала сокровища мысли и опыта, которыми делилась с ней учительница. Ребекка была животворной силой, меняющей весь замысел любой картины, частью которой становилась, привнося в нее с собой новые ценности. Разве вы никогда не видели, как тусклые синие и зеленые цвета комнаты мгновенно преображаются, неожиданно озаренные солнечным светом? Мисс Максвелл казалось, что именно так действует Ребекка на тех людей, в общество которых они иногда попадали. Но чаще учительница и ученица были вдвоем - читали друг другу вслух или беседовали. Ребекку очень занимало предстоящее конкурсное сочинение. В глубине души она была уверена, что никогда не будет счастлива, если не завоюет этой награды. Ценность приза не имела для нее никакого значения, да и почести в данном случае мало интересовали ее. Ей хотелось доставить удовольствие мистеру Аладдину, оправдать его веру в нее.

- Если бы я сумела удачно выбрать тему, то я должна бы была сначала спросить вас, смогу ли я, на ваш взгляд, хорошо раскрыть ее. А потом, я думаю, нужно работать, сохраняя все в тайне, и даже никогда не читать сочинение вам и не говорить о нем.

Мисс Максвелл и Ребекка сидели возле маленького ручья солнечным весенним днем. С самого завтрака они гуляли в лесочке, протянувшемся вдоль берега моря, - прохаживались по нагретому солнцем песку, наслаждаясь теплом, - и возвращались в уединенное тенистое место, устав от слепящего блеска солнечных лучей.

- Очень важно правильно выбрать тему, - сказала мисс Максвелл, - но я не возьмусь сделать это за тебя. Ты уже на чем-нибудь остановилась?

- Нет, - ответила Ребекка. - Я придумываю новую тему каждую ночь. Я начала с "Что такое поражение?", а потом - "Он и она". Это был бы диалог между мальчиком и девочкой, кончающими школу, и говорилось бы в нем об их жизненных идеалах. Потом, помните, вы сказали мне однажды: "Следуй за своим святым"? Я очень хотела бы написать об этом. В Уэйрхеме у меня не было ни единой мысли, а здесь - новая каждую минуту, так что думаю, я должна постараться и написать сочинение здесь, обдумать его, во всяком случае, пока я такая счастливая, свободная, отдохнувшая... Посмотрите на гальку на дне этой бухты, мисс Эмили, какая она круглая, гладкая, блестящая.