Газпром. Новое русское оружие - Михаил Зыгарь

Если бы не появление Герхарда Шредера в числе немцев-менеджеров Газпрома, общественность в Германии, возможно и не стала бы интересоваться, кого еще российский газовый монополист привлекает для работы в своих европейских подразделениях. Однако в 2006 году всех сотрудников Газпрома начали разглядывать под лупой.

Еще одним лицом «Северного потока», его управляющим директором, стал Маттиас Варниг, руководитель российского отделения Dresdner Bank. Американская газета Wall Street Journal утверждала, что Варниг познакомился с Путиным еще будучи офицером «Штази» – в то время, когда будущий российский президент являлся агентом КГБ в Дрездене. Правда, сам Варниг факт столь давнего знакомства с Путиным отрицает.

Затем выяснилось, что он вовсе не единственный человек из «органов» в германском представительстве Газпрома. Как выяснила Die Welt, Ханс-Уве Креер, директор по персоналу Gazrpom-Germania являлся штатным осведомителем «Штази» под кодовыми именами «Роланд Шредер» или «Хартман». Сотрудничал со «Штази» также и финансовый директор Gazrpom-Germania Феликс Штрехобер. Этих фактов хватило для того, чтобы имидж Газпрома стал еще более демоническим: выходило, что Москва, как и в советские времена, пытается взять Германию под свой контроль с помощью «Штази» – но уже не силой своего оружия, а силой своего газа.

Сейчас никаких интервью Герхард Шредер не дает. Он принимает участие лишь в тщательно спланированных мероприятиях, в которых исключен элемент случайной критики.

Через нашего литературного агента мы пытаемся пообщаться с ним в Берлине – он должен приехать на презентацию книги своего давнего друга, статс-секретаря немецкого министерства экологии по фамилии Миллер. Помощники предупреждают, что господин Шредер не готов отвечать ни на какие вопросы. Но после пресс-конференции мы все же начинаем общаться: он мило улыбается, жмет руки – его обаяние длится ровно столько, сколько требуется нам, чтобы сказать, что мы пишем книгу про Газпром. Улыбка тут же исчезает с его лица, он энергично машет руками и бежит к двери в окружении толпы рослых охранников. Бессменная секретарша Шредера, тоже убегая, бросает: «Он никогда этого не сделает».

Проходит неделя, и он снова перед нами. На этот раз в Москве, презентует свою книгу «Решения. Моя жизнь в политике». На пресс-конференции он сидит рядом с председателем cовета директоров Газпрома Дмитрием Медведевым. Шредер заранее договорился с организаторами, чтобы к нему не подпускали журналистов. И предупреждая все возможные вопросы, сам заговаривает про «Северный поток»:

– Этот проект же служит интересам Европы и России! Мы строим газопровод, который будет снабжать российским газом всю Европу. Не знаю, что тут плохого!

Потом следует динамичное подписывание книг, и экс-канцлер скрывается за спинами сотрудников ФСО. Его помощники, заслышав слова «интервью» и «Газпром», крутят пальцем у виска.

Наш литературный агент Галина Дурстхоф тем временем делает еще одну попытку. В своем письме Шредеру она пытается объяснить, что можно, конечно, воспользоваться и открытыми источниками информации, но нам хотелось бы получить информацию из первых рук.

Спустя неделю она получает письмо за подписью Герхарда Шредера, в котором он категорически отказывается от каких-либо интервью на тему Газпрома.

– Не знаю, почему он так себя повел. Может быть, он решил, что вы собираетесь критиковать Газпром? – недоумевает Буркхард Бергман, глава компании E.ОN Ruhrgas и член совета директоров Газпрома.

– Да нет, мы стараемся писать объективно. А как раз его нежелание общаться наводит на мысль, что ему есть что скрывать.

– Ну я даже не знаю. Может, у него есть свои причины?

Буркхард Бергман очень деликатен. Он уже много десятилетий является одним из руководителей Ruhrgas. И в последние десять лет – единственным иностранцем, входящим в совет директоров Газпрома.

История любви

Буркхард Бергман был одним из тех, кто стоял у истоков «Северного потока», он входит и в комитет акционеров компании-оператора трубопровода, который возглавляет Шредер. Бергман – большой сторонник строительства «Северного потока».

– Я считаю, что этот проект – очень разумный, и не только потому что E.ON тоже в нем участвует. Газпрому ведь нужно диверсифицировать маршруты транспортировки и не все ставить на одну карту – это один из основополагающих принципов любого предприятия. Проблемы, которые были у России с Украиной и Белоруссией, до сих пор не решены, и я не вижу решения этих вопросов в ближайшем будущем. Nordstream – это решение, которое само напрашивалось. Раньше было два маршрута и необходимо было создать третий, независимый от двух первых.

– Все говорят, что «Северный поток» хорош тем, что избавляет Газпром от транзитных издержек. Но ведь это не так, – возражаем мы. – Газпрому придется платить и компании-оператору, которая будет обслуживать газопровод, и Германии – потому что в этом случае именно она станет транзитером для остальных европейских стран, куда Газпром намерен поставлять газ.

– Вы правы, если говорить о транзите газа через Германию в Великобританию – за это придется платить дополнительные деньги, – отвечает Бергман. – Зато нет никакого риска срыва поставок. В Германии есть гарантия, что транспортировка будет выполнена. И в этом отличие от ситуации на Украине. Там на ситуацию влияют два фактора. Во-первых, Украина хочет получить газ для своего потребления по более низкой цене. Здесь, в Германии, такой проблемы не стоит. Вторая проблема в том, что, по мнению Газпрома, газотранспортная система на Украине не может обеспечить сохранность газа.

Бергман слишком деликатен, чтобы сказать прямо: по мнению Газпрома, Украина ворует газ.

– Прокладывать газопровод на дне – это, конечно, дороже, чем строить газопровод по суше. Но транспортировка через Балтийское море – всего 10 процентов от стоимости продажи в Западной Европе. А значит, он выгоден, – уверяет Бергман.

Даже в России не все так думают – включая бывших менеджеров Газпрома. Александр Рязанов, в недавнем прошлом зампред правления, курировавший «Северный поток», считает, что экономическая целесообразность проекта сильно уступает политической.

– Довольно дорогой проект, политический. Но нужен он, конечно, только потому, что мы им давим и на Белоруссию, и на Украину. Если бы у нас была ясная ситуация с транзитом через Украину или Белоруссию, то никакой Nordstream был бы не нужен, – говорит Рязанов.

А Буркхард Бергман улыбается. Мы сидим в его кабинете, на шестом этаже офиса E.ON в Эссене. За огромными окнами его кабинета видны две старые кирхи и желтые деревья с облетающей листвой. Бергман улыбается, но совершенно спокойной и отстраненной улыбкой. У него тоже осень – через полгода он уходит на пенсию. В феврале 2008 года, в связи с достижением 65 лет, Бергман должен оставить свой пост. И главным связным между Европой и Газпромом вместо уважаемого ветерана Бергмана станет кто-то другой.

– И, кстати, – продолжает он, – никто не заставляет Газпром транспортировать газ в Великобританию. Если это окажется невыгодно, слишком дорого, то и не надо. На мой взгляд, большей проблемой является то, сколько газа нужно и можно поставлять в собственных интересах. Если на рынке будет избыток объемов поставляемого газа, это приведет к снижению цены. А в данный момент в Великобритании наблюдается именно такая ситуация – оптовая цена там ниже, чем в Германии. Поэтому многое зависит от того, является ли правильным собственное планирование экспортных объемов.