Перстень Александра Пушкина - Анна Князева

– Это не аргумент, – возразил Филиппов. – Знаем мы этих старух. Зрения нет, слуха тоже, а любопытство зашкаливает. Стоит такая весь вечер возле глазка, а в подъезде темно.

– Так и было, – согласился Дуло.

– Ну так что ж ты?..

– Тогда вот еще что… Когда мы приехали к ее дому и я сказал номер квартиры, мне показалось, что он слишком быстро определил подъезд и даже этаж.

– В типовом доме, зная номер серии, это несложно.

– Значит, я маразматик, – сказал Сергей.

– Скорее параноик. – Филиппов зевнул.

Сергей Дуло встал из-за стола.

– Сейчас отдыхать. Вечером, часов в семь, сбор в моем кабинете. Я поеду домой, а вам секретарша организует гостиницу. Это здесь, недалеко, через два дома.

– Поспать не мешает, – согласился Филиппов. – Я уже двое суток на ногах.

Они простились до вечера, и Сергей уехал домой.

Полина выглядела вполне по-домашнему, словно позади не было недели тревог, лишений и страхов.

– Есть будешь? – спросила она.

Сергей помотал головой.

– Нет, сразу спать.

– Я перестелила постель, ляжешь на свежую.

– Если не трудно, принеси чаю.

Он стянул с себя куртку, сбросил ботинки и протопал в спальню. Когда Полина пришла туда с кружкой, она увидела, что муж, не раздевшись, заснул поверх покрывала. Она достала из шифоньера плед и укрыла его. Потом вышла и прикрыла за собой дверь.

Сергей спал и во сне кого-то преследовал, ему даже пришлось стрелять. После очередного выстрела он резко открыл глаза. Сон ушел. Сергей долго ворочался, потом снял одежду и залез под одеяло. То и дело смотрел на часы: до семи вечера было еще далеко. Он чувствовал, что внутри его закипает странное беспокойство. Так бывало, когда он совершал ошибку или не обращал внимания на очевидные факты.

Как следует взбив подушку, он устроился поудобнее. На ум пришло имя Глеба Пархатского. В какую бы сторону Дуло ни двигался, везде возникало это имя. Перстень Пушкина был у Пархатского. Финансирование Трифонова осуществлялось из фонда, подконтрольного Глебу Пархатскому. Его дом стоял там, откуда убитая девушка отправила свою фотографию.

Пархатский, Пархатский, Пархатский…

«Кругом он», – прошептал Сергей и перевернулся на другой бок.

Сон определенно не шел.

Можно считать случайностью, что генерал Девочкин сказал Филиппову про Пархатского. Можно принять за совпадение и то, что бывший работник спецслужб, взрывотехник, работает охранником в доме Пархатского.

Дуло чертыхнулся:

«Черт побери! Не много ли совпадений!»

Он поднялся, взял сигареты, подошел к окну. Глядя во двор, прикурил. Наблюдая, как по детской площадке бегают ребятишки, на какое-то время отвлекся. Докурив сигарету, затушил окурок в горшке герани, что категорически запрещалось. Стоило Полине заметить в земле окурок, она поднимала шум.

Но сейчас Сергею было совсем не до этого. Он думал только об одном: о Глебе Пархатском, силясь понять, где та дверь, где ключик от той двери, которая приведет его к истине.

Надо сказать, что его муки не были безуспешными. В памяти Дуло всплыл один человек обратившись к которому, он мог получить ответ на свой трудный вопрос. Этим человеком был Борис Ефимович, коллекционер-антиквар, у которого они недавно побывали с Полиной. Только он мог знать правду, поскольку в его кругах всегда все известно.

Подыскивая аргументы для предстоящего разговора, Дуло выкурил еще одну сигарету, окурок отправился вслед за первым.

Он взял свой телефон, сел на кровать и набрал номер.

– На связи. Кто говорит? – ответил антиквар.

– Борис Ефимович, это Сергей Дуло.

Помолчав немного, Борис Ефимович спросил:

– Разве вам не позвонили? Вы не встретились с моим человеком?

– Встретился, – заверил его Сергей.

– Он не сказал вам?

– Сказал.

– Тогда чего вы хотите от меня?

– Есть еще один вопрос.

На этот раз пауза затянулась надолго. Сергею показалось, что она длилась целую вечность.

– Молодой человек, не кажется ли вам, что вы злоупотребляете моим расположением?

– Приношу свои извинения, но другого источника у меня нет.

– Борис Ефимович – не источник. Борис Ефимович – коммерсант и, если хотите, человек большого искусства!

– Я не так выразился, – смутился Сергей. – Просто у меня нет другого выхода. Только вы можете ответить на мой вопрос.

– Какой же?

– Я хочу знать, жив ли Пархатский.

– Глеб Пархатский? – Борис Ефимович не поверил своим ушам. – Боже мой! Вы хотите от меня невозможного!

– Только скажите: да или нет.

– Никогда!

– А если поставить вопрос по-другому?…

Борис Ефимович насторожился:

– Молодой человек будет меня шантажировать?

– Нет! Зачем? – возмутился Сергей. – Просто сделаем так: вы отвечаете, а я навсегда забываю о вашем существовании.

– И больше никогда меня ни о чем не попросите?

– Нет.

– И не позвоните?

– Нет.

– И не придете?

– Борис Ефимович! – взорвался Сергей. – Что за еврейская привычка… – Опомнившись, он прикусил язык.

– Может быть, потому, что Борис Ефимович еврей? – тихо спросил старик.

– Простите.

– Ну хорошо. Молодой человек обещал, и я верю, что он выполнит свое обещание.

– Скажете? – Дуло не верил своим ушам.

– Да. И это ответ на ваш вопрос.

– Вы сказали – да?

– Я сказал – да.

– Значит, жив… Где он сейчас?

Борис Ефимович напомнил:

– Молодой человек обещал.

– Простите.

– Ладно, не извиняйтесь. – Чуть помолчав, старик проговорил: – А не спросить ли вам об этом у вашей супруги?

Теперь надолго замолчал Сергей.

– Что вы имеете в виду? – наконец спросил он.

– Лишь то, что она говорила с ним в моем доме. Прощайте.

В трубке раздались гудки. Сергей бросил трубку на одеяло и несколько мгновений просидел без движения. Потом сорвался с места и бросился на кухню.

Полина обернулась на звуки шагов.

– Что случилось?

– Ты говорила с ним?!