Инферняня - Лилия Роджер

– Да? – оживился Грыыхоруу. – А где ее можно взять?

– Нигде, – сказал Томас. – Она есть только у богов. То есть в богах. Это их качество от рождения… Гермес может ведь и без сандалий летать.

– Точно, – сказала я. – Ведь и Петер может. Правда, неуклюже…

– Вот именно, – сказал Томас. – Сандалии нужны для скорости и высоты.

– А мы думали, дело в конструкции, – огорчился Грыыхоруу. – Все старые книги перерыли. Там много картинок с Гермесом Олимпусом, и он почти всегда в этих сандалиях…

Томас промолчал. Кажется, у Гермеса есть совсем не божественное свойство не договаривать некоторых деталей. Например, на сколько он оставляет ребенка няне.

Грыыхоруу совсем поник, закрыл лицо ладонями с наманикюренными алыми ногтями и шлепнулся на диван. То есть на кучу рулонов, под которыми валялся этот самый Гермес.

– Эй! – раздалось из-под груды бумаги приглушенно.

– Ай! – взвизгнул Грыыхоруу, вскакивая и едва не падая со своих неустойчивых красных шпилек.

Раскидывая бумаги, с дивана поднялся мистер Олимпус.

– Олимпус… – спокойно сказала миссис Грыыхоруу, будто и не удивилась. Вот это выдержка!

А Олимпус вмиг оценил обстановку и бросился, естественно, на самого опасного противника – на атлета-жену!

И завязалась такая куча-мала, что боже мой. Я и до сих пор не понимаю, кто на чьей стороне дрался. То ли Томас защищал двух Грыыхоруу от Гермеса, то ли Гермеса от Грыыхоруу, то ли вообще пытался вытащить меня из драки…

А я просто не могла стоять и смотреть, как четыре хороших (Ну, может, и не совсем хороших, но за кем не водится мелких пакостей? Я о Гермесе, вообще-то.)… как четыре относительно хороших (Относительно чего? Ну, всегда же так говорят.)… как четыре милых человека (Да и не совсем человека, надо сказать. То есть половина из них была совсем даже и не чело…) – короче, не могла же я стоять и смотреть, как они зверски избивают друг друга! Ну, может, зверски – это сильно сказано. Вцепился кто-то кому-то в волосы – это ж почти нежный массаж. Тем более что у половины из всех волосы были как бы… ну… ненастоящие – как-то они их моделируют, как и всю внешность. А у другой половины они все равно отрастут… Но мне все равно стало всех жалко. И я полезла лупить их кулаками и кричать: «Хватит! Перестаньте!»

А потом у меня в носу вдруг так защипало, что я принялась чихать без остановки. Смотрю (надо сказать, было еле видно из-за выступивших на глаза слез) – все остальные тоже чихают. А потому не дерутся.

– Извините, – проговорил Томас между двумя чихами, – я не знал, что еще делать.

– Так это ты! – закричала я.

Уф, кажется, перестает. Апч-х-хи… Все…

Томас кивнул, одновременно чихнув.

– Ты? – переспросила я.

Он опять кивнул, больше не чихая:

– Не хотел, чтобы вы все разорвали друг друга в клочья.

Грыыхоруу достал из кармашка розовых штанов кружевной платочек и высморкался.

Жена-Рэмбо утирала слезы углом шелкового шейного платка Гермеса. Гермес недовольно отобрал его.

– Петер не у них, – твердо сказал Гермесу Томас.

Гермес нахмурился:

– С чего вы взяли?

– Они так сказали, – сказал Томас.

– Да, – сказал Грыыхоруу, – мы бы никогда не совершили подобного ужасного деяния.

– А как ты знаешь… – начал Томас.

– …они никогда не врут, – насупленно досказал за него Гермес.

Томас что-то убрал в карман.

– Что там? – спросила я.

Томас нехотя достал из кармана стеклянную граненую емкость.

– «Старая перечница», – ответил он.

– Что? – мне даже смешно стало. – Обыкновенный перец?..

– Нет конечно, – сказал Томас. – Один взмах – и пять минут чихания всем в комнате обеспечено. Старинная разработка. Восемнадцатый век.

– Поэтому так называется? – спросила я. Нет, похоже, кроме меня, никто здесь не любопытен ни капли!

– Ну да, – ответил Томас, раздумывая о чем-то своем. – Селия сказала, что Зевс хочет наказать их за кражу амброзии… Мистер Олимпус, останьтесь здесь. Если она увидит олимпийца… – он предостерегающе поднял руку.

Гермес кивнул, явно ничего не понимая. Мы все тоже смотрели на Томаса, как тот баран на ворота.

А он сказал:

– Мне надо поговорить с Селией, – и повернулся ко мне: – Представишь меня ей?

– Ага. А что ты ей скажешь?

– Нам остаться здесь? – спросили оба Грыыхоруу.

И почему вдруг Томас оказался главнокомандующим? Почему они меня не спросили, например, что им делать? Я, конечно, тоже не в курсе, что, но я бы что-нибудь придумала, честное слово.

– Пожалуй, да, – ответил Томас. – Хотя, для их спокойствия, идемте вместе.

– Я останусь здесь, – сказал Грыыхоруу и обратился к Гермесу: – Может, расскажете мне что-нибудь о божественной искре? Можно ли ее получить лабораторным путем…

– Нельзя, – буркнул Гермес. – Отстанете вы от меня когда-нибудь со своей дурацкой техникой! Катайтесь на лыжах!..

Мы уже вышли. Не знаю, что там ответил Грыыхоруу. Но жизни они друг друга точно не лишат. Потому что один бессмертный, а второй по сути желе, которое ни разрезать, ни сломать…

Селия сидела за столом рядом с Мосиком и рисовала что-то в его альбоме – он аж повизгивал от восторга. Мистера Барментано было не видно.

Втроем мы подошли к столу. Мосик, увидев меня, засмеялся и сказал:

– Алисия! Привет!

– Привет! – улыбнулась я ему.

Селия, завидев жену Грыыхоруу, сразу схватилась за тома и стала рьяно перелистывать страницы.

– Оставьте это, Селия, – произнесла Мьё. – Больше нам это не нужно.

Селия испуганно посмотрела на нее и сказала дрожащим голосом:

– Вы отказываетесь нас защищать? – и покосилась на Томаса: – Чего вы встали? Идите своей дорогой. – Видимо, решила, что это какой-то зевака-студент.

– Это Томас, – сказала я. – Он с нами.

– Мы будем вас защищать, – ответила Мьё на вопрос Селии. – Мы найдем для вас другую работу.

– Хорошо, – разулыбалась вампирша, которой, очевидно, до смерти надоели книги. И снова покосилась на Томаса.

– Миссис Барментано, – сказал он, – я агент Корпорации. Не могли бы вы рассказать, когда вас начал преследовать мистер Зевс Олимпус?

Томас отодвинул стул и сел за стол напротив Селии. Я села рядом.

– Вы решили остановить его? – возликовала Селия. – Посадите его за решетку лет на двести! Будет знать, как угрожать ни за что ни про что!