Демон ревности - Галина Владимировна Романова

— Заткнитесь, Воронов. Мне все известно о вашей профессиональной этике, так что не надо тут передо мной вставать в позу. У нас уже три трупа, Игнат Валентинович. — И три растопыренных пальца Макарова ткнулись в пухлую щеку Воронова. — Сначала погибла Катя Грибова. Страшно погибла, нелепо.

— Я слышал, что там все дело в ревности, — фыркнул недоверчиво Воронов и попытался отлепить пальцы гостя от своей щеки.

— Слышали? Откуда?

— Со мной беседовал капитан Смотров. Задавал вопросы. Но, в отличие от вас, он был более деликатен.

Ага, Гена все же решился отступить от общепринятой версии и поработал немного в ином направлении. Интересно, как много ему удалось узнать?

— И чем же увенчалось его деликатное любопытство? — Макаров убрал свои пальцы от лица нотариуса. — Вы что-то сказали ему?

— Нет. Не имею права потому что. И вам не скажу, — Воронов самодовольно улыбнулся.

— Но что-то же вы ему сказали!

И про себя добавил: раз Гена так быстро успокоился.

Макарову очень хотелось схватить коротышку, взвалить себе на плечо, вытащить во двор и извалять в сугробе. Чтобы тот верещал и барахтался, сучил ножками и просил пощады. И чтобы рассказал ему хоть что-то о завещании Грибова-старшего.

— Да, сказал.

— Что?

— Что Катеньку не могли убить из-за ее наследства. Не могли. И няню ее тоже не могли из-за этого убить.

— Что это значит?

— Что о нем вообще никто не знал. Только покойный Грибов и, разумеется, ваш покорный слуга. Тот, кто унаследует состояние Грибовых в случае внезапной смерти его дочери, не в курсе, понятно вам, майор Макаров? Понятно? — Он вдруг захныкал: — Уходите уже, майор! Уходите! Мне нужно выехать засветло.

Макаров послушно спустился с лестницы, но уходить не спешил.

— А куда это вы собрались, Игнат Валентинович? Не мой ли внезапный звонок заставил вас так резво собраться?

— Ничего подобного. — Воронов продолжал торчать на лестнице, держась за ручку чемодана. — У меня срочные дела в другом городе.

— Ну-ну. Привычно смываетесь, когда запахло жареным?

— Каким жареным? — Пухлые щечки Воронова задергались. — На что вы намекаете?

— У меня внезапно появилась одна мысль. Вернее, две.

Макаров облокотился о стену, преграждая тем самым путь Воронову. Мало ли, вдруг этому коротышке взбредет в голову сбежать. Он хоть маленький и пухлый, но передвигается быстро.

— И что за мысли? — Воронов нетерпеливо глянул на часы, висевшие над входной дверью.

— Первая — это то, что вы вполне могли организовать убийство Грибовой, чтобы завладеть ее состоянием.

— С ума сошли! — ахнул Воронов и суеверно перекрестился. — Да как же можно?

— Ой, а раньше как могли, Игнат Валентинович? — Макаров ядовито ухмыльнулся. — Как могли! Такое творили!

— Ничего не было доказано! — завизжал Воронов и замахал руками. — Убирайтесь! Убирайтесь немедленно!

— Доказано не было, Игнат Валентинович, но мы-то с вами знаем, что вы творили в минувшие годы.

— На мне крови нет! — выпучив глаза, заорал Воронов. Неловко подбоченился, маленькие ладошки совершенно скрылись в рукавах. — На мне крови не было и нет! И я ничего такого не организовывал, понятно!

— Может быть, может быть. Но вы могли проговориться.

— В каком смысле?

От неожиданности Воронов оступился и едва не слетел с лестницы, еле успел ухватиться за перила. И то неудачно, запутался в рукавах. И, конечно, засмущался своего нелепого вида. Запыхтел, заворчал что-то себе под нос. Схватил следом чемодан, быстро спустился по лестнице. Сдернул с вешалки куртку, со второй, правда, попытки. Оделся, застегнулся. Рукава и тут были длинноваты.

— Прошу на выход, майор. У меня нет для вас больше ни минуты. — И засеменил к входной двери.

— Вы могли проговориться тому человеку, кто должен унаследовать состояние Грибовых. По неосторожности или по умыслу, уж не знаю. Но проговориться могли. И если это так, то я…

— Что?

Воронов так резко остановился на выходе, что Макаров едва не сшиб его. Даже пришлось схватить коротышку за плечи, чтобы тот не рухнул носом на крыльцо. Тот тут же завозился в его руках, задергался, взвизгнул:

— Пустите меня!

Макаров послушно отцепился, и Воронов помчался с чемоданом к машине, едва успев запереть входную дверь. Возле машины притормозил, одернул куртку, поправил растрепавшиеся редкие волосы, швырнул чемодан в багажник и направился к водительской дверце.

Макаров молча наблюдал за его передвижениями.

— Так что вы мне хотели сказать? — не удержался Воронов от вопроса.

— О чем, не помню, — наморщил лоб Макаров, разыгрывая забывчивость.

— Вы сказали, что если я по неосторожности проговорился вдруг наследнику, то что?

— А вы проговорились?

— Я этого не говорил.

Воронов открыл дверь, полез в салон. Долго устраивался на водительском сиденье. Все куртку поправлял, которая на спине пошла грубыми складками. Дверь не закрыл. И, устроившись удобнее, все же снова не выдержал:

— Так о чем вы хотели меня предупредить, майор?

— Будьте осторожнее, Игнат Валентинович.

И Макаров захлопнул его дверцу. Шагнул назад, чтобы машина не проехала по его ногам. Но Воронов не спешил. Он вдруг опустил стекло, высунул лысую голову наружу. Спросил, вытаращив глаза:

— Вы считаете, что мне угрожает опасность?

— Три. — И Макаров снова показал ему три растопыренных пальца правой руки. — У нас три трупа, Игнат Валентинович.

— А третий? Кто третий?

Воронов снова беспокойно заерзал, куртка на спине снова вспучилась складками, и он захныкал едва слышно.

— Катенька, ее няня, — проворчал он, отчаявшись поправить как следует одежду. — А кто третий?

— Девушка, которая оказалась случайным свидетелем и которая вам вряд ли была знакома.

— Случайным свидетелем? Считаете, что убийца зачищает следы?

Он нагнул голову, почти исчезнув из поля зрения Макарова. Потом резко вскинулся. Глядел на майора минуты две. Задумчиво глядел, со значением. Проговорил со вздохом:

— Я не могу вам сказать! Я поклялся на Библии покойному Грибову! Бог — это все, что у меня еще здесь осталось. — И он неуверенно шлепнул себя ладонью по груди. — Но могу дать подсказку.

— Какую?

— Отыщите Марту Кляцкову.

— Кто это? — Макаров что-то о ней помнил, но не помнил, что именно.

— Это подруга покойной Катеньки. Они были очень дружны прежде. До того, как Марта с родителями уехала за границу. Отыщите ее.