Между нами война - Ани Марика

Так, теперь всё готово к предстоящей цели — романтическому вечеру с женой. Вернулся во дворец и занёс пока всё к себе. Решил проверить, в комнате ли жена — на стук никто не ответил, и я заглянул в апартаменты. Мира спала, свернувшись калачиком, невероятно трогательная и беззащитная, — какой она не бывает, когда бодрствует. Захотелось подойти и дотронуться до моей избранной, втянуть лёгкий, присущий только ей аромат свежести — ни от одной нагини я не чувствовал такого притягательного запаха. Подошёл поближе и увидел капли слёз на ресничках.

— Что же тебе такого ужасного снится? — тихо спросил я и сел на кровать, прижимая к себе хрупкое тело жены.

Я укачивал её, стирая со щёк дорожки слёз.

— Корвус, — тихо всхлипнула она.

Я разозлился на демона, — он пугал мою жену даже во сне! Мира потянулась сама, обняла меня за торс и затихла, успокаиваясь. Задышала ровнее, перестала плакать. Я провел последний раз по щеке, смахивая слезы, и поцеловал в лоб. От прикосновения губ она проснулась, открыла свои чудесные зелёные глазки, и непонимающе уставилась на меня.

— Что ты тут делаешь? — вмиг нахмурилась Мира и попыталась выпутаться из объятий; я не стал удерживать и разжал руки.

— Ты плакала, — объяснил я своё нарушение её личного пространства.

Она шмыгнула носом, зло смахнула остатки слёз на пушистых ресницах, и убежала в ванную. Я прислонился к спинке кровати и посмотрел на спящего мальчика. Провёл по его мягким волосам. За такого славного сына Мира должна была купаться в роскоши и жить, как королева. Что же ты сделал, Корвус, как ты мог с ней так поступить? Я совершенно забыл о времени и о жене. Мысленно пообещал себе позаботится о них. Стать для Мирона отцом, а для Миры — мужем, которого они оба заслуживают. Преданным, любящим, добрым и терпеливым. Повоюем с тобой за твоё сердечко, моя маленькая жена. Так погрузился в свои мысли, что вздрогнул от стука в дверь. Мимо меня прошла Мира и впустила к нам Колдера. Оставил их, — нужно продолжить подготовку к вечеру, а для этого необходимо найти стихи. У дракона вроде была библиотека, схожу туда, покопаюсь в фолиантах.

Я думал, со свечами было тяжело? Ха, как же я ошибался! Убив полвечера на библиотеку, перелистав книги различных поэтов, понял — нужного не найду. В нашем мире стихи были другие. Их писали, чтобы унизить друг друга, высмеять, либо они описывали героические битвы — и ничего похожего на то, что я услышал от Антонины, и в помине не было. Пришлось идти к матери девушки.

— Антонина, вот вы где! — женщину я нашёл в гостиной, где она сидела с Клаусом и Мироном, — мы можем поговорить?

— Да, конечно, — с готовностью согласилась женщина, и показала рукой на пустующее кресло. Мирон рисовал мелками на магической доске, а Клаус читал газету.

— Что у тебя? — перешла к делу женщина, наливая мне чай.

— Небольшая загвоздка, — я кинул быстрый взгляд на Мирона, но мальчик не обращал на меня никакого внимания; он высунул кончик языка и старательно раскрашивал кругляшик жёлтым цветом, — я не нашёл подходящий стих, вы могли бы повторить или записать для меня тот отрывок, который читали?

— У вас нет стихов? — удивилась женщина и посмотрела на Клауса. Мужчина отложил газету и тоже посмотрел на нее, — а помнишь тот стих? Ты его сам сочинил.

Антонина прижала руки к груди, а оборотень, впервые на моём веку, покраснел. Они с минуту друг на друга таращились, а я терпеливо ждал — понимал, момент личный, лучше не встревать.

— Значит так, слушай. Тот стих не подойдёт, его Мирка знает, сразу поймёт, откуда ноги растут, — сказала инициативная тёща. — Ох, на старости лет только стихи вспоминать, с моей-то памятью. Мирошка, помнишь мы учили стих?

— Какой? — подал голос ребёнок, отрываясь от магической доски.

— На восьмое марта, — напомнила женщина, — у вас ещё в садике был литературный день. Вы учили классиков.

— Я люблю свою лошадку, причешу ей шёрстку гладко? — малыш вопросительно посмотрел на бабушку.

— Нет, это не пойдёт… Ладно, не отвлекайся, — она повернула голову внука обратно к рисунку, и стала думать.

— О, вспомнила, Бальмонт подойдёт! Записывай.

Я достал блокнот и карандаш.

— Тебя я хочу, моё счастье,

Моя неземная краса!

Ты — солнце во мраке ненастья,

Ты — жгучему сердцу роса!

Любовью к тебе окрылённый,

Я брошусь на битву с судьбой.

Как колос, грозой опалённый,

Склонюсь я во прах пред тобой.

— Помедленнее, — попросил я, пытаясь успеть записать каждое слово.

— А всё, дальше не помню, — пожала плечами женщина.

— Повторите, пожалуйста, я не всё записал, — попросил я.

Женщина повторила медленнее, я всё законспектировал, поблагодарил, немного расслабился. Мирон протянул мне доску и сунул в рот кончик мелка. Я взял и посмотрел на рисунок. Он изобразил на доске остроконечную трубу с круглым окошком, а в верхнем углу — жёлтый круг с палочками. Рядом с трубой нарисована, скорее всего, Мира с большими ушами, и Мирон с длинным чёрным хвостом вместо ног.

— Красивый рисунок, но что вот это такое? — показал на трубу.

— Это космическая ракета, — сказала он, — это солнце, — ткнул на жёлтый круг с палочками, — это мама, а это я с хвостом, как у тебя.

Я умилился, подхватил сына и посадил к себе на хвост.

— И куда это вы с мамой летите, мне интересно, — спросила Антонина, — ещё и без бабушки и Демона?

Я нахмурился. Зачем она вспоминает про Корвуса?

— Демон уже в ракете, а ты с дедом Клаусом остаёшься, — нашёл выход из положения ребёнок.

— Нет, давай-ка обсудим, почему это ты бросаешь меня, — не согласилась женщина, — и почему у тебя такой длинный хвост? Где твои ноги?

— Я вырасту большим и буду как дядя Арслан, с длинным хвостом, — важно ответил ребёнок, — а ты разве не хочешь остаться с дедом Клаусом?

— Да, Тоня, ты не хочешь остаться с дедом Клаусом? — подал голос оборотень.

— Ой, ну вас в баню, чтоб вас тазами закидали, — махнула рукой женщина, — давай, детка, рисуй бабушку и деда.

Ребёнок вздохнул, покачал головой и спрыгнул с хвоста, захватив магическую доску.

— Вам, женщинам, не угодишь, — бубнил ребёнок, выбирая мелки.

Мы дружно расхохотались над непосредственностью юного мужчины; я оставил их, и пошёл осуществлять план по покорению моей свенравной жёнушки. Скоро она вернётся из города, а мне ещё стих учить.

Стараясь глубоко не дышать, раскидал лепестки цветов по всей спальне, уделяя особое внимание кровати. Шоколадные шарики тоже раскидал побольше на подушки и покрывало.

Со свечами возникли проблемы — я не умел создавать огонь, а от искр они не зажигались. Пришлось привлечь к процессу Тормунда. Мужчина зашёл в комнату и тут же выбежал, зажимая нос руками.