На подступах к Сталинграду - Александр Филичкин

Сразу видно, все они принадлежат той армии, что отступает под мощным напором врага. Не то что весёлые сытые фрицы. Правда, фашисты не бессмертные бестии, как Гитлер пытался внушить всей Европе. Стоит им как следует врезать, как они теряют свой бравый вид и превращаются в неподвижные трупы так же, как и все остальные солдаты.

Олег тоже заметил внешний вид вновь прибывших бойцов. Медленно, стараясь не спровоцировать выстрелы, поднялся во весь рост. Встал в стойку «вольно», но не закинул автомат за плечо. Держал «шмайссер» на животе и был готов открыть огонь в любую секунду.

Осмотрев убогую рощицу, солдаты поняли, что их никто ни в чём не обманывал. Взглянули на людей из небольшого отряда и убедились, что они не похожи на диверсантов. Все слишком измотаны и плохо одеты. К тому же от них не пахнет ни чужим табаком, ни кофе, ни мясными консервами. Да и оружие в основном «трёхлинейки» и наши гранаты. Мотоцикл и два автомата явно не в счёт. Сразу видно, что их как ценный трофей взяли в ходе боёв.

Старший из группы солдат вышел к крайним деревьям и помахал рукой остальным. Танк громко взревел мощным мотором. Выбросил к небу клуб чёрного вонючего дыма и рванулся вперёд. Трое бойцов, лежавших в траве, немедленно поднялись. Закинули винтовки на спину и двинулись следом.

Минут через пять все собрались под навесом из редких ветвей и стали знакомиться. Когда все друг другу представились, выяснилось, что среди прибывших танкистов находится один лейтенант, он же командир «Т-34», и двое сержантов: механик-водитель и заряжающий. Все остальные оказались сплошь рядовыми.

После того как разобрались с чинами, Олегу пришлось взять руководство над дюжиной пехотинцев и одним пушкарём, отставших от своих подразделений.

Окинув взглядом подошёдшее подкрепление, офицер спросил, что они слышали об обстановке на фронте. Все дружно переглянулись и в недоумении пожали плечами. Как командир сборного отделения, Олег сказал, что по этому вопросу все они находятся в полном неведении.

Услышав об этом, лейтенант передал им то, что знал сам. Из рассказа танкиста пехотинцы узнали, что пулемётчик «Т-34», он же радист, погиб день назад от взрыва снаряда вражеской пушки, попавшего в танк. После этого случая их рация тоже перестала работать.

– Пока имелась хоть какая-то связь, – говорил офицер, – нам сообщили из штаба полка, что фашисты разбили почти все заслоны, охранявшие переправы. Перебрались через реку во многих местах и теперь на всех парах летят к Сталинграду.

Железная дорога, идущая к Дону, разрушена авиацией фрицев. Подвоз войск осуществляется плохо. Боеспособных советских частей в этом районе до обидного мало. Их ставят на те направления, по которым рвётся вперёд 6-я армия немцев под управлением Фридриха Паульса.

К огромному сожалению, пехота не может сдержать удар большого числа бронетехники, собранной фрицами в огромный кулак. Она окапывается на какой-то удобной позиции. Даёт встречный бой. Несёт большие потери и отходит назад. И так раз за разом.

Чтобы нанести врагу хоть какой-то урон, руководство Сталинградского фронта решило использовать малые группы. Так поступили и с нами. Взяли взвод «тридцатьчетвёрок» из батальона, прибывшего из города Горького. Придали ему взвод стрелков и послали в поход в тыл противника.

За два дня рейда случились две крупные стычки. Сначала всё шло просто блестяще. Три наших танка разбили колонну грузовиков и транспортёров, идущих по направлению к Волге. Сожгли четыре десятка немецких машин и почти без потерь в людях и технике двинулись дальше.

Потом ворвались в деревню, взятую фрицами, и вот там начались неприятности. «Тридцатьчетвёрки» наткнулись на батарею крупнокалиберных противотанковых пушек. Из трёх машин уцелела только одна, а из взвода солдат осталось лишь шестеро.

Все прочие либо погибли, либо получили ранения и отстали от нас в том ужасном бою. К сожалению, мне неизвестно, смогли ли они дойти до своих. Скорее всего их поймали и добили фашисты.

На сегодняшний день наша группа находится в бедственном положении. Связи со штабом нет. Еды и карт этой местности тоже нет. Есть ли деревни поблизости, нам неизвестно. Да и вряд ли там можно чем-то разжиться. Наверняка всё выгребли уже подчистую. Не наши, так фрицы.

Горючее и снаряды почти на исходе. Запасов не хватит даже на то, чтобы вернуться назад. Если нарвёмся на танки фашистов, то нам всем конец. А если солярка закончится раньше и мы остановимся где-нибудь в поле, то придётся взорвать «тридцатьчетвёрку», чтоб не досталась врагу.

Выслушав политинформацию о сегодняшнем дне, Олег доложил:

– У нас есть патроны для пехотинцев и толика сухарей. Бензин в мотоцикле тоже кончается. Так что скоро останемся пешими.

– Насколько я помню схему, которую видел у взводного, – сказал командир танка, – где-то рядом, чуть дальше на запад, есть крохотный хуторок. Он стоит в глубине небольшого лесочка. Может, там ещё никто не бывал и мы сможем хоть что-то найти из еды?

– Когда мы ехали в эту рощу, то видели просёлок, уходящий налево, – вспомнил Олег и указал куда-то за спину, на север.

– Далеко?

– Да вон в том зелёном массиве, – указал сержант на купу деревьев, стоящих приблизительно в двух километрах от рощи.

Лейтенант глянул на небо, что-то прикинул и сказал:

– Скоро уже станет темно. Давайте поспим, а на рассвете решим, что дальше нам делать.

На этом дискуссия кончилась. По команде Олега Павел развязал второй вещмешок, который собрал на позиции пушкарей. Раздал прибывшим бойцам патроны с гранатами. Достал из «сидора» сухари и початые пачки пищевых концентратов, привезённые из станицы. Внимательно пересчитал и разделил между всеми в равных долях.

На каждого танкиста и пехотинца пришлось по пять ржаных сухарей и по половине брикета прессованной пшёнки или такой же кирпичик сушёной гороховой каши. Тут уж как кому повезло. Кому-то досталось зерно, а кому-то бобы с громкой музыкой. Но на это никто из бойцов не обратил никакого внимания. Главное, чтобы совпало количество пищи.

Те, кто получил свою долю чуточку раньше, стояли в сторонке и с тоскою смотрели на то, как всё это богатство уходит в соседские руки. На их лицах читалось нечто похожее на сильную жадность. Мол, принесла нелёгкая толпу едоков. Без них нам бы на дольше хватило. Самое малое, на два, а то и три дня.

После того как разобрались с припасами, Олег дал команду всем отдыхать, но разводить огонь запретил. Во-первых, не стоит показывать кому бы то ни было, что здесь спряталась группа советских солдат.

Во-вторых, сейчас очень тепло и без костра не замёрзнешь. А в-третьих, воды рядом нет и сварить горячий «кулеш» из того, что у них осталось в наличии, никак не получится. Если кто-то очень уж голоден, то концентраты можно и так пожевать, словно старый сухарь.

Командир пехотинцев взял двух рядовых, по одному из каждой группы солдат. Поставил часовых в разных концах рощицы и велел смотреть в обе стороны степного просёлка. Вдруг кто-то появится? Хорошо, если наши, а если фашисты, то придётся опять воевать.