Полночь! Нью-Йорк - Марк Миллер

40

Чтобы ходить по Нью-Йорку,

вам необходим пистолет.

Кэт Стивенс, «New York Times»[164]

Следующим вечером Гонзо открыл картонные коробки из «Дома Пекинской утки», стоявшие в ряд на низком столе, и по лофту, как джинн из лампы, заструились ароматы азиатской кухни.

– Паровые фрикадельки, – начал перечислять Гонзо, – весенние рулетики, свинина в кисло-сладком соусе, креветки, жаренные в масле с имбирем и шалотом, морские гребешки и кальмары фри…

Он раздал палочки и бумажные салфетки, но Лео сходил на кухню за приборами.

– Еретик… – прокомментировал Гонзо.

Все были голодны. Лоррен весь день нагоняла время, потраченное на их эскападу, и практически ничего не ела с утра. Гонзо в режиме нон-стоп возил бизнесмена из Миннесоты – или из Миннеаполиса? – у которого были дела в Нью-Йорке, а Лео все утро стоял у мольберта, после чего отправился в гимнастический зал.

– Боже, до чего вкусно! – простонал Гонзо. – Ну же, банда обжор, признайте, что это вкусно-вкусно-вкусно…

– Восхитительно, – согласилась Лоррен. – Нежно, мягко, смачно, гениально, слюна так и капает…

– Довольно… китаезничать, – попросил Лео.

Оревильи крутился вокруг стола, как танцующий дервиш, хвост возомнил себя пропеллером, пасть была приоткрыта. Пес сопровождал глазами каждый кусочек вкуснотищи, проплывавшей в нескольких сантиметрах от его носа. Зазвонил телефон Лео, и на экране высветилась фамилия. Маккена. Он ответил.

– У меня есть то, что ты ищешь, – сказал ирландец.

– Когда?

– Сейчас.

Ирландец продиктовал адрес: набережная Ист-Ривер, между мостами Бруклина и Манхэттена.

– Мне нужно ненадолго отлучиться, – сообщил Лео друзьям, закончив разговор.

– Кто это был? – спросила Лоррен.

– Потом объясню.

– Маккена? – догадался Гонзо.

Лео кивнул.

– Составить тебе компанию?

– Останься с Лоррен.

Секунду спустя Лео испарился.

Фрэнк Маккена любовался роскошной ночной панорамой: Ист-Ривер катила черные воды с миллионами золотистых отсверков, справа и слева высились мосты на гигантских опорах, неся реку света на другой берег. Мягкая шляпа и поднятый соболий воротник зимнего пальто придавали Маккене вид киношного гангстера, но Лео узнал его силуэт. На почтительном расстоянии угадывались две тени, мрачные и наводящие ужас, как призраки.

– Ты начал писать? – не оборачиваясь, спросил ирландец.

– Да…

Лео соврал наполовину: он действительно взялся за работу, но писал совсем не то, чего ждал Маккена.

– Врешь.

Ледяной тон Маккены подействовал на Лео как порыв смертоносного ветра.

– Я дал слово, Фрэнк, но мне нужно время…

– Его больше нет. Первую я хочу получить до начала следующего месяца.

Ирландец медленно повернулся.

– Признайся, что тебе страшно, – приказал он.

– Мне страшно, – согласился Лео.

– Тем лучше. Другого я бы уже наказал. Понимаешь, что это значит?

– Да.

– Но просишь о новой услуге, не закрыв предыдущий долг, чем ухудшаешь свое положение.

– Фрэнк…

– Помолчи. Не зли меня, Лео. Ты устал и плохо выглядишь…

Ирландец протянул ему пакет:

– Держи. Серийный номер сбит. Отследить невозможно. Это для защиты от Партриджа?

– Нет, для другого дела.

– Умеешь пользоваться?

– Я служил в армии.

– Давно?

Лео промолчал.

– Не знаю, во что ты вляпался, мой мальчик, – сказал Фрэнк, – но для подобного требуются стальные нервы. Можешь этим похвастаться? В какой момент насилие становится приемлемым? Ты когда-нибудь задавался этим вопросом? Каждый человек имеет безусловное право защищаться. Иногда закон нам мешает. Я именно этим и занимаюсь: защищаю себя от всех, кто хочет мне навредить. Мы живем в жестокое время: жестокие люди, подобные мне, имеют колоссальное преимущество перед большей частью сограждан.

Лео не нашелся что сказать.

– Сейчас сучий потрох Ройс Партридж Третий верит, что находится в полной безопасности под защитой своих горилл. Он, конечно, все еще слегка опасается, но только слегка. Я никуда не тороплюсь. Времени у меня много. Мало-помалу он утратит бдительность. Расслабится – вместе со своими охранниками. Тут-то я и нанесу удар. Со скоростью велоцираптора. Хищники не равны между собой: у леопарда нет шансов против крокодила. Партридж познает справедливость этой истины на собственной шкуре. Есть всего один способ вразумить скота, не желающего понимать слов. Нужно заставить его пожалеть о том, что он родился.

Лео не захотелось воображать, как именно собирается действовать Маккена.

– Спасибо, Фрэнк.

В лофте он развернул тряпку, пластиковый промасленный пакет и увидел оружие. Компактное, черное, матовое. Лоррен как завороженная смотрела на пистолет.

– Зачем он тебе? – заикаясь, спросила она.

– На всякий случай. Для нашей защиты.

– Серьезно? Ты пугаешь меня, Лео…

– В этой стране, Лоррен, у многих есть оружие, в том числе у Гонзо. Заводят его не для того, чтобы стрелять от случая к случаю.

– Это правда, – подтвердил Гонзо. – Последний раз я убил человека полгода назад: у меня разболелись зубы, а соседи шумели.

– Не смешно… – слабым голосом произнесла Лоррен. – Я принципиально против огнестрельного оружия.

– Я тоже. – Лео кивнул. – Из-за него в этой стране гибнет все больше невинных людей. Чаще всего его пускают в ход во время глупых семейных разборок, но выбора у нас нет.

Лоррен с ужасом подумала о своем враге, который скрывается где-то там, снаружи, карауля каждое их движение в ожидании удобного момента.

– Я всякий раз обмираю от страха, думая о том, что он сделает в следующий раз, – призналась она и посмотрела на часы. – Хорошо хоть Димитри скоро сядет в самолет и будет в безопасности.

Часом раньше сводный брат прислал ей сообщение: «Завтра первым рейсом вылетаю в Нью-Йорк». Из предосторожности Лоррен попросила двух Полей отвезти его в аэропорт.

– Нью-Йорк все больше напоминает форт Аламо, – нахмурился Гонзо. – Не нравится мне ход событий…

В Боньё, той части Воклюза, которую называют маленьким Любероном, весь день дул свирепый мистраль. С наступлением вечера он превратился в легкий бриз, который в четыре утра принялся играть в кронах атласских кедров и зеленых дубов, росших вокруг сельского дома, и с кустом жасмина под балконом.

С возрастом сон матери Лоррен стал хрупким, как крыло бабочки. Измученная ветреной погодой, она перевернулась на другой бок, открыла глаза и прислушалась, хотя больше всего на свете хотела снова отключиться.

Франсуазе Бальсан почудился какой-то шум.

Дом был старый и разговорчивый – традиционный сельский дом, куда входили через кухню, как в прежние времена. Полы были деревянные, на облицовку стен пошел камень с соседних полей. Единственными современными предметами, которыми пользовалась мадам Бальсан, были реверсивный тепловой насос и великолепное двухместное купе Sunbeam Alpine с откидным верхом – на нем, надев белые кружевные перчатки, она ездила в деревню, подражая Грейс Келли в фильме «Поймать вора»[165].

Франсуаза могла опознать каждый звук в окрестностях дома: шепот ветра в оливах, гром, стрекот летних цикад, скрип кровли, стук дождевых капель