Апология Грозного царя. Иоанн Грозный без лжи и мифов - Вячеслав Манягин

А ведь еще совсем недавно историки с насмешкой и презрением рассуждали о «параноике» и «маньяке», страдающем манией преследования, которому всюду мерещатся заговоры, покушения и отравления. Некоторые считали, что смерть царицы Анастасии явилась результатом… истощения от частых родов. Другие и вовсе создавали экзотические версии, о которых даже злейшие враги царя не упоминали в свое время, например, что царь Иоанн Васильевич отправил свою любимую жену… в монастырь! Поистине, фантазия историков не знает границ! Страшно и подумать, что бы они сделали с женами царя Иоанна, если бы не было монастырей!

И вот что особенно интересно. Историки отвергали версию об отравлении царицы Анастасии на том основании, что на ней настаивал царь Иоанн. И в то же время, они считали невероятной смерть Великой княгини Елены от яда только потому, что «об этом ничего не говорится самим Иваном IV, подозревавшим всех и вся в самых невероятных грехах и неоднократно писавшим о таких событиях» (Панова).

Потрясающая предубежденность. Как раз то, что в одном случае, царь сообщает об отравлении, а в другом – нет, и свидетельствует о его непредвзятости. Волей он, как хотят представить его враги, манией преследования, то что или кто мог бы помешать ему искать (и найти!) виновных в смерти матери? Но он даже и не подозревал о том, что она отравлена, и потому ничего об этом и не пишет. Но, если у него на глазах одна за другой умирают его жены – молодые, цветущие женщины, – а он знает, что есть лица, заинтересованные в их смерти и прекращении царской династии, то у царя появляются все основания подозревать отравление.

Таблица 1.

* Факт отравления не вызывает сомнений. Данные заведующей археологическим отделом музея «Московский Кремль» Т.Д. Пановой.

Теперь, когда как в отношении царицы Анастасии, так и в отношении Великой княгини Елены, «факт отравления не вызывает сомнений», и о нем свидетельствует такой общепризнанный специалист, как заведующая археологическим отделом музея «Московский Кремль» Т.Д. Панина, когда стало ясно (см. таблицу 1), что были отравлены практически все близкие родственники царя, можно сделать однозначный вывод: царь был прав – потомков Рюрика на русском престоле целенаправленно уничтожали.

Ведь если десятикратное превышение нормы по мышьяку в останках Великой княгини Елены однозначно подтверждает отравление, то почему такое же превышение нормы в останках царя Феодора Иоанновича (притом, что и у первой, и у второго показания по ртути практически в норме) не является таким же неопровержимым свидетельством отравления? Что за двойные стандарты?

Глядя на таблицу, нетрудно заметить, что некоторые жертвы отравлены ртутью, некоторые – мышьяком, а есть и такие, в чьих останках содержатся смертельные дозы как мышьяка, так и ртути.

Если учесть, что мышьяк действует быстро, при больших дозах – практически мгновенно, а ртуть ведет к постепенному отравлению организма, то из приведенных выше цифр можно сделать определенные выводы.

Когда цареубийцам нечего было опасаться, они использовали мышьяк. Так было во время детских лет царя Иоанна. Его мать, Великую княгиню Елену, отравили мышьяком, так как высокопоставленным преступникам никто уже не мог угрожать серьезным расследованием. Ее муж, Великий князь Василий III, отец царя Иоанна, умер за пять лет до этого, а сам Иоанн Васильевич был слишком мал – в момент смерти матери ему исполнилось всего 8 лет.

Таким же образом – с помощью мышьяка – расправились и с царем Феодором Иоанновичем, сыном Иоанна Грозного. Когда его отравили в 1598 году, из близких родственников у него оставались только жена – Ирина Годунова, и ее брат – правитель Борис Годунов. И если Годунову удалось еще при жизни царя Феодора скрыть от него правду о смерти ев. царевича Димитрия, то уж теперь расследовать преступления Годунова было просто некому. Если его сестра-царица что-то и подозревала, то промолчала.

До мертвого царя уже никому не было дела. Бояре, занятые дележом государева наследства, не сумели (или не захотели) похоронить последнего Рюриковича с полагающимися ему почестями. Даже саркофаг был изготовлен небрежно. Мастер-резчик в слове «благочестивый» допустил грубую ошибку и вырезал вместо буквы «б» букву «г». Так один из благочестивейших царей, посвятивших свою жизнь посту и молитве, был после смерти кощунственно назван «глагочестивым». И никто не удосужился проверить саркофаг и исправить ошибку. Видимо, оказалось недосуг за спорами о том, кому быть царем…

Но если не та буква еще может быть признана, с грехом пополам, «ошибкой», то полным неуважением выглядит то, что «в гробнице был установлен неприлично простой для царственной особы сосуд-кубок для миро». А ведь проследить за этим была не только государственная обязанность, но и родственный долг Бориса Годунова.

С прискорбием надо признать, что никто из претендентов на трон – ни Шуйские, ни Романовы, ни, тем более, Годунов, – не горели желанием выяснить причины смерти царя Феодора Иоанновича.

Совсем иначе обстояло дело с отравлением Грозного царя и его старшего сына. Здесь врагам приходилось действовать предельно осторожно, чтобы не навлечь на себя ни малейшего подозрения со стороны родственников, наследника престола и приближенных. И государя и царевича травили медленно, быть может, действительно на протяжении одного-двух десятилетий. Недаром царевич Иоанн был болезненным и задумался о смерти достаточно рано – в 16 лет.

Как уже говорилось, владыка Иоанн (Снычев) указывал, что еще «в 1570 году болезненный и благочестивый царевич… пожаловал в Кирилло-Белозерский монастырь… вклад в 1000 рублей… он сопроводил вклад условием, что сможет, при желании, постричься в монастырь, а в случае его смерти его будут поминать».

Интересно отметить, что незадолго до того, в 1569 году, был раскрыт серьезный заговор против царской семьи. «В записках иностранцев есть упоминание о якобы готовившемся Владимиром Старицким заговоре и что хотел он извести всю царскую семью именно ядом, для чего подкупил (за 50 рублей) одного из царских поваров» – пишет Т.Д. Панова.

Этот момент и может служить точкой отсчета – ведь неизвестно, удалось или не удалось подсыпать яд. В том же, 1569 году, умирает вторая жена царя, Мария Темрюковна, и государь считает, что ее отравили. Сам царь испытывает затруднения со здоровьем, а шестнадцатилетний царевич болеет и задумывается о смерти.

Длительный, многолетний период «болезненности» – общего ухудшения состояния здоровья – в конце 1581 года завершился кризисом, продлившимся около двух недель. Затем наступила смерть царевича. Наличие в его организме дозы ртути, в 32 раза превышающей норму, едва ли оставляет сомнение в причине этой загадочной «болезненности».

Но царь мог только подозревать об истинных причинах гибели наследника престола. Заслуживает внимания то, что вскоре он отдалил от себя Бориса Годунова. Однако в следующем, 1582 году Антонио Поссевин заявляет Венецианской Сеньории о близкой смерти государя, и спустя полтора года царь Иоанн умирает. Причем, так же, как и в случае со старшим сыном, смерти царя предшествует длительный период «болезненности», с характерным для отравления ртутью выпадением волос, проблемами опорно-двигательного аппарата, а на последнем этапе – дисфункцией почек и других внутренних органов, что, вполне могло привести и к сердечному приступу, о котором писал М.М. Герасимов. Но первопричиной смерти все равно остается огромное – в 32 с лишним раза – превышение нормы по ртути.