Доля правды - Зигмунт Милошевский

— Например? — спросил Шацкий.

— Обе жертвы погибли от потери крови. Будто бы сходство. Но посмотрим на детали. У мужчины очень аккуратно перерезаны паховые артерии. Решение в некотором смысле элегантное, кровь вытекает чрезвычайно быстро, конец, точка. У женщины же горло раскурочено так, что напоминает жабры, а это означает несколько ударов ножом в бешенстве. У него было нестерпимое желание наказать ее, унизить, обезобразить, и то, что кровь заливает ей лицо и тело, что брызжет на него самого, ему не мешало. При таком способе убийства там должно быть все забрызгано кровью.

Шацкий вспомнил широкую кармазинную лужу на втором этаже покинутого особнячка.

— То есть первое преступление совершено «в желчи», и теоретически оно должно было бы закрыть дело. Убийство совершено, желчь вытекла вместе с кровью жертвы, затем приходит спокойствие, потом чувство вины и угрызения совести. Такова динамика. Но он почему-то убил во второй раз. — Клейноцкий встал и принялся расхаживать по залу. — К тому же обе жертвы были раздеты. Будто бы сходство. Но посмотрим на детали. Женщина в голом виде подкинута в общественное место, то есть унижена в очередной раз, все это явно показывает, насколько сильна была потребность в убийстве. Поэтому можно исключить, что убийца — чужак или случайное лицо. Мужчина же висит в укромном месте, мало того, бочку можно даже интерпретировать как одежду, в конце концов она не нанесла ему особого вреда. То есть все выглядит так, будто убийца на сей раз подсознательно стеснялся своего поступка, в то время как раньше жаждал, чтоб о нем услышал весь мир. Почему? Этого мы пока не знаем, но я советую предположить, что ключом к загадке является первое убийство и стоящие за ним мотивы. Второе же, с позволения сказать, является дополняющим, оно не ключевое. Извините за циничный тон, но я отдаю себе отчет в том, что на данном этапе вас, прежде всего, интересует поимка убийцы.

— Вы все время говорите «он», — вмешалась Соберай. — Что, профиль подходит для мужчины?

— Очень хороший вопрос, именно об этом я и хотел теперь сказать. К сожалению, по нескольким соображениям нельзя исключить и женщины. Прежде всего — жертва не была изнасилована. Крайне редко случается, чтобы охваченный жаждой убийства мужчина не овладел женщиной без чувств, поскольку это стало бы для нее дополнительным унижением. Кроме того, лицо жертвы осталось нетронутым. А ведь убийца безбожно разворотил ей горло. Что тоже может указывать на женщину. Поскольку для женщин лицо — это как бы визитная карточка, манифестация красоты, свидетельствующая о высокой ценности и лучшем положении в обществе. Уничтожение визитной карточки для женщины является табу в большей степени, чем для мужчины. Ну и, наконец, то, о чем я говорил раньше. Первое преступление — типичное убийство на эмоциональной почве, второе же совершено как бы по обязанности, потому что, возможно, таков был план мести. А женщины — существа, в большей степени приверженные системе. Мужчина бы зарезал, снял тем самым напряжение и на дальнейшее мог бы махнуть рукой. А женщина отметила бы галочкой первый пункт и приступила ко второму. Разумеется, я не утверждаю, что убийцей является женщина. Я лишь полагаю, что, к сожалению, этого исключить нельзя.

— Славно же вы нам помогаете, — язвительно заметил Шацкий. — Ни подтвердить ничего не можете, ни опровергнуть, у вас все возможно. Это не продвигает нас вперед.

— Жертвы не погибли в одном и том же месте. Что вы скажете насчет данной конкретной информации, прокурор?

— Ошибаетесь, — заскрипел сзади Вильчур.

— Ваше звание не гарантирует непогрешимости, инспектор, — возмутился Клейноцкий. Очевидно, он не привык, чтобы провинциальные легавые мнили себя выше по званию[102].

— Исследования показали, что под второй жертвой была также кровь первой.

— Вполне возможно, что показали, вполне возможно, что она там и была. Однако советую проверить еще раз, взяв пробы в нескольких местах. С психологической точки зрения маловероятно, чтобы убийство под влиянием эмоций было совершено в таком труднодоступном месте. Второе — да, оно совершено хладнокровно, но первое нет, абсолютно исключено. Но если убийца приложил все старания, чтобы подкинуть туда кровь первой жертвы, значит, он очень не хочет, чтобы вы нашли место, где она была убита.

Шацкий взглянул на Вильчура, тот только кивнул головой. Нужно будет проверить.

— Благодарим вас, — сказал он Клейноцкому. — Подтверждение нашей версии действительно необходимо. Будет ли очередное нападение? Возможно ли, что это серийный убийца?

— Нет, профилю серийного убийцы он не соответствует. Как я уже говорил, все скорее похоже на осуществление некого плана, месть — вот мотив, который приходит в голову в первую очередь. А значит, если план предусматривает дальнейшие жертвы, тогда он продолжит убивать.

— Что на это указывает?

— Надпись, оставленная на месте преступления. Если бы дело было законченным, ему бы не захотелось играть в эти игры.

— То есть это игра?

— Или указание на причину мести. Часто мстителям недостаточно смерти того, кого они обвиняют в несправедливости. Жертву надо еще и опозорить, мир должен узнать, за что она понесла наказание. Разумеется, есть и третья возможность — в конце концов убийцы, как и мы, живут в метакриминальном пространстве.

— Догадываюсь, куда вы клоните, — вздохнул Шацкий. — Они смотрят те же фильмы, и убийца мог нацарапать пару случайных цифр, чтобы сбить нас с толку.

— Именно так.

Клейноцкий протянул руку и выключил проектор.

— Простите, я уже не в силах смотреть на трупы.

В помещении воцарилась тишина. А все-таки встреча с Клейноцким оказалась плодотворной, подумал Шацкий, нужно отдать ему должное: мыслит весьма логично и не допускает, чтобы избыток теории заслонил действительность.

— Предположим, что в этом списке есть еще человек, возле имени которого убийце надо поставить галочку. Кто это может быть?

— Этот человек должен быть связан с предыдущими жертвами, — ответил краковский профилировщик. — Сначала жена, потом муж — не думаю, чтобы теперь пришла очередь продавщицы из Белостока. Член семьи, или многолетний друг, или кто-то из той же компании. Если вам удастся узнать, о чем речь в этом деле, если найдете следующую потенциальную жертву прежде, чем убийца совершит очередное преступление…

Клейноцкому не нужно было продолжать — с тех пор, как возникло это дело, Шацкий каждую минуту слышал в голове тиканье часов, просто теперь часы тикали громче и быстрее. Если они найдут потенциальную жертву — найдут и убийцу. Мужчину ли, женщину, несомненно, кого-то, кто связан с семьей Будник. Не исключено, что он уже знает этого человека. Шацкий взглянул на Соберай — она все еще расспрашивала Клейноцкого о каких-то пустяках, потом перевел взгляд на Вильчура — тот разговаривал по телефону в углу зала. Он подумал о Шиллере, о Мищик, о муже Соберай, о странном патологоанатоме Мясницком, о судье Татарской, о мужчине, который остановил его утром возле магазина. Все они были каким-то образом повязаны, знакомы с самого детства, проводили время в одних и тех же местах, распускали сплетни, узнавали чьи-то тайны. Он не был параноиком и не допускал мысли о заговоре молчания сандомежан, но заметил, что все чаще старается быть сдержанным в контактах со своими новыми земляками.