Operation Paperclip - Annie Jacobsen

допрашивали всех летчиков союзников, сбитых во время войны. Главный дознаватель Люфтваффе Ханнс Шарфф вел дневник . "Каждый вражеский летчик, попавший в плен... будет доставлен сюда для допроса. Нет разницы, взят ли он в плен на передовой или спускается с неба в самом отдаленном месте... он приходит в Оберурзель", - писал Шарфф.

С тех пор как Оберурсель перешел из рук в руки, физически здесь мало что изменилось. В центре дознавательного центра находился большой фахверковый "горный дом", служивший офицерским клубом. Рядом находилось четырнадцать зданий для проживания офицеров. В казарме для заключенных, представлявшей собой большое П-образное здание, находилось 150 одиночных тюремных камер. Во время войны это здание называлось "Холодильником", и именно в нем дознаватель Ханнс Шарфф проводил большую часть своей работы с пленными летчиками союзников. Теперь же это был новый дом для тридцати трех бывших интернированных ашанцев, по крайней мере, на некоторое время.

Долибуа передал своих подопечных охранникам в Оберурселе. Ему было приказано вернуться в Люксембург и ждать новых приказов . Отправившись в Ашкан, он поехал в головном джипе вместе с солдатом-срочником. Чуть менее чем через час езды к югу от Франкфурта Долибуа наткнулся на ряд грузовиков армии США, остановившихся на обочине дороги. Один из солдат вышел на дорогу и подал сигнал, чтобы колонна Долибуа остановилась. Джон Долибуа вылез из своего джипа. На него обрушился ужасающий смрад, "тошнотворно сладкий, тошнотворный", - вспоминал он позже. Он услышал рвотные позывы. Несколько человек из его колонны вышли из своих машин и теперь блевали на обочине дороги.

" Что это за ужасный запах? " Долибуа спросил солдата за рулем одной из остановившихся машин. "Что, ради всего святого, вы перевозите?"

Капитан вылез из своего джипа. Не говоря ни слова, он жестом велел Долибуа следовать за ним за одним из двух с половиной тонных грузовиков. В молчании капитан отвязал трос и откинул брезент, скрывавший до сих пор груз от посторонних глаз. Долибуа всмотрелся в кузов грузовика. Только через мгновение он понял, что перед ним - гниющие трупы. "Разлагающиеся", - вспомнил он. "Большинство из них были голыми. На некоторых еще были полосатые штаны, похожие на пижаму, - униформа концлагеря, а теперь это просто гниющие лохмотья. Это было самое ужасное зрелище, которое я когда-либо видел".

Капитан армии говорил ровным, безэмоциональным тоном. "Их тысячи, пять грузовиков", - сказал он Долибуа. "Мы перетаскиваем их из одной братской могилы в другую. Не спрашивайте меня, зачем". Это были трупы из Дахау. Трупы, найденные после освобождения. Колонна капитана остановилась после того, как одна из машин сломалась. Они ждали на обочине конвоя, когда подъехала колонна Долибуа из Оберурзеля. Капитан спросил Долибуа, сможет ли его группа сопроводить их до ближайшей военной станции. Долибуа согласился. "Я оказался во главе причудливого каравана: шесть пустых машин скорой помощи, пустой оружейный транспортер, за ними пять двух с половиной тонных грузовиков, груженных непристойностями нацистского окончательного решения, - вспоминал Долибуа. По приказу Управления военного правительства США (OMGUS) тела погибших везли к месту захоронения.

В Ашкане мир предстал перед ним в ином свете. Там оставались остальные члены окружения Гитлера, люди, "непосредственно ответственные за этот чудовищный транспорт", - сказал Долибуа. Если у Джона Долибуа и оставалась хоть капля сомнения в степени варварства и коллективной вины тех, кого он три месяца допрашивал в Ашкане, то в этот момент сомнений уже не было. В свои девяносто три года Джон Долибуа говорит: "Я все еще чувствую этот дурманящий запах смерти".

Но в августе 1945 года у молодого дознавателя почти не было времени, чтобы осмыслить увиденное. Вернувшись в Ашкан, он завалился в постель и крепко уснул. Утром Джон Долибуа получил новый приказ от полковника Андруса. В Ашкане все еще находилась группа нацистов-бонзеновцев. Долибуа должен был войти в состав группы, которая должна была перевезти их в Нюрнбергскую тюрьму. Полковник Андрус выбрал Джона Долибуа для полета с оставшимися членами нацистского высшего командования на транспортном самолете.

Рассвет, 12 августа 1945 года. Солнце еще не взошло на небосклоне. Последнюю группу нацистов Эшкана вывели из засекреченного допросного центра и на санитарных машинах отвезли на небольшое расстояние в аэропорт в городе Люксембург . На асфальте стоял разобранный до костей транспортный самолет C-47. Внутри самолета с каждой стороны располагался один ряд сидений. В задней части самолета находился туалет с медовым ведром и писсуар, прикрепленный к двери. Долибуа показалось, что полковник Андрус нервничает. "Что-то готовилось", - вспоминает Долибуа. Полковник постоянно думал о безопасности. "Ага!" Долибуа понял, в чем дело. "Кальтенбруннер!"

Эрнст Кальтенбруннер считался самым опасным нацистом среди высшего командования. При росте 6′4″ он был огромным человеком с массивной фигурой, лицом, покрытым пятнами, и огромной головой с семью или восемью глубокими дуэльными шрамами, проходившими по обеим сторонам лба, щекам и подбородку. Он много пил и курил, у него отсутствовали зубы. По словам британской журналистки Ребекки Уэст, Кальтенбруннер был похож на "особо злобную лошадь". Он имел докторскую степень по юриспруденции и специализировался на работе в тайной полиции. Он возглавлял Главное управление безопасности рейха , был начальником полиции безопасности и службы безопасности. Он принимал такое же активное участие в преступлениях в концлагерях, как и любой другой нацист. По данным OSS, даже Генрих Гиммлер боялся его.

По словам Долибуа, если кто-то и собирался "создать проблемы во время полета в Нюрнберг", то полковник Андрус опасался, что это может сделать Эрнст Кальтенбруннер. "Необходимо было принять особые меры предосторожности". Кальтенбруннер был пристегнут наручниками к левому запястью Долибуа. "Если он начнет бежать или направится к двери, - сказал Долибуа полковник Андрус, - стреляйте!" Во время полета полковник Андрус пожелал Джону Долибуа "удачи" и сказал, что увидится с ним, когда они приземлятся в Нюрнберге. Полковник Андрус будет лететь на другом самолете.

Во время полета Кальтенбруннер не бежал к двери. Вместо этого он хотел поговорить. Он сказал Долибуа, что хотел бы, чтобы молодой дознаватель понял, что он, Кальтенбруннер, не несет ответственности за военные преступления. "Он счел нужным объяснить, что такое евреи, - вспоминал Долибуа, - и сказал, что Кальтенбруннер, конечно, ненавидел их, но он сказал, что не участвовал в обращении с ними в концлагерях. Более того, он утверждал, что вступал в перепалку с Гитлером по поводу обращения с евреями". Когда самолет готовился к посадке в Нюрнберге, Кальтенбруннер сказал то, что многие нацисты повторяли после войны. "Я солдат и только выполнял приказы", - сказал он Долибуа.

"Я