Равновесие - ЙаКотейко

Застыл Тьма. Оглянулся — только он остался, да Свет. Рассеялся сын, мечется от мира к миру, от солнца к солнцу, мать разыскивает. Даже о вражде забыл.

И Тьма забыл. Не интересен ему Свет, Пустоту вернуть хотел. Отправился и он миры оглядывать.

Сколько прошло времени, лишь Свет сказать может. Тьме сие неинтересно было — идет и идет, а молодой да горячий Свет считал, мирами посещенными меряя.

К нашему миру они вместе взор обратили. Разглядели вместо камня безжизненного, красоту яркую, зеленью да синевой полную. Сразу догадались — кто создал чуда такое.

Свет глупый так и кинулся всей своей сущностью в мир прекрасный, по матери соскучившись. Тьма успел. Закрыл собой жены творение, прикрывая от сына своего глупого. Остановиться Свет не успел, вонзился в создателя, разбивая защиту на тысячи тысяч осколков.

Тьма, собой пожертвовав, мир спас. Свет как его пронзил, остановился, содеянному ужасаясь, да задумавшись, понял, что чуть не натворил.

А осколки Тьмы к миру устремились, осыпались дождем на землю, поселились и в травах, и в существах живых, что по миру в ту пору ходили, и в самой земле.

Разъярился Свет понимая — теперь Тьма везде, во всем мире матери принадлежащем. Не убрать его, не отогнать.

Рассыпался сам на осколки и так же дождем на землю рухнул. Да только не рассчитал. Зверье всякое, что бегать умело, после первого чуда в норах да пещерах попряталось. Оттого и коснулся Свет лишь немногих — что недостаточно быстро бегали, да дома своего не имели.

Да только поделать уже ничего не смог. Поселившись искрой в живом и мертвом.

Видела Пустота, что произошло и огорчилась. Могла вернуть их, да только вместе с Тьмой и Свет глупый вернулся бы, урока не получив. Оставила она все как есть, завещав созданиям своим Свету да Тьме поклоняться на равных. Равновесие блюсти.

Прошло время, смог отделить себя от мира Свет и вернулся еще более обиженный на отца, за те века, что в телах чужих маялся.

А Тьме возвращение и не нужно было, он Пустоту каждый день видел, каждую ночь ощущал.

Да только Свет не успокоился, решил ослабить отца своего. Носителей его искры уничтожая. Больно было Пустоте. За каждого убитого рыдала, каждую душу к себе принимала, отогревала, успокаивала, в пустоте прятала.

Тьма, горе ее почувствовав, себя от мира отделил, да пошел защищать Пустоты созданий. Так случилась первая война.

Пустота желала их остановить, взывала. Но оба, погруженные в свою вражду, не слышали ее плача. Тогда-то, Пустота и отвергла их. Укрылась, не желая видеть и чувствовать боль их. Отрезала себя от мира живого да посмертного. В последнем сын ее остался хозяином. Только малую часть оставила она, богов, родными обиженных, от мира отделять.

***

— Ваша версия отличается от общепринятой, — разглядывая прекрасное лицо, констатировал Анвар.

— Отличается. Которой верить ваше дело, но знай, Всадник, мне лгать ни к чему.

— Кто вы? — Анвар смотрел на женщину с тем же выражением, с которым пять лет назад на своего Повелителя.

— Ты многое знаешь, а если познать не успел, догадываешься, — улыбнулась она, не отвечая, впрочем, на вопрос.

Ашту переводил какой-то хищный взгляд с нахмурившегося друга на улыбающуюся женщину.

— Ему помощь нужна, — проронил Анвар. Понимание, что перед ним Пустота сделала его спокойным. Смертельно уставшим и спокойным.

— Я не вмешиваюсь в их отношения.

— Кто-то, — Анвар сделал паузу, давая женщине самой догадаться кто, — пробрался в замок. Повелителю плохо, он… угасает.

— Что ж, значит такова его судьба.

— Проклятье, неужели вам все равно?

— Да успокойся ты, Несущий смерть, — хохотнул Ашту.

Но Анвар, в полном удивлении обернувшийся к нему, напрягся, заметив, как сузившиеся глаза засияли льдом предела, а улыбка стала больше походить на оскал, злой и презрительный.

Женщина насмешливо вздернула брови, ожидая продолжения, и Ашту не стал ее разочаровывать.

— Сделать выбор ведь так сложно. Еще тяжелее только предпринять хоть что-то, чтобы остановить происходящее. Легче сидеть в своей каморке и пить, как его, чай? Кривить губы в улыбке и твердить себе, что она пыталась, но никто слушать ее не подумал. А потом, когда останется кто-то один, прийти и, раскинув объятья закричать — я всегда верила в тебя, мой любимый.

На лице Инаниты не дрогнул ни единый мускул. Она так и сидела с насмешливой улыбкой, изучая Несущего хаос. Только глаза заволокло белесым туманом, спрятавшим под собой и радужку и зрачок.

— Какой наглый мальчик, — прошипела она. — Наглый, сломанный мальчик. — Губы ее расплылись в холодной хищной улыбке. — Не стоит транслировать на мою семью свои детские травмы.

Дернувшийся от первых слов женщины, Ашту все же смог улыбнуться чуть насмешливо.

— Как скажете, госпожа.

— И все же, — заговорил Анвар, когда пауза стала затягиваться, а парочка практически дымилась от враждебных взглядов. — Он же ничего не сделал плохого. Они ведь действительно убьют друг друга.

— Не сделал? Где твой сын Всадник?

— Ка…, — Анвар никак не ожидавший услышать упоминания сына растерялся, вскинув удивленный взгляд на женщину.

— Да, Несущий. Еще, припомни клятву, что давал ты своему Повелителю, стоя перед ним на коленях.

Анвар сглотнул. Перед взором встал тот день, будто все произошло вчера.

— Отдаю во владения твое себя, кровь свою, плоть свою. Все мое — твое, Повелитель! — тихо произнес Ашту, понимая, что друг не в силах извлечь из себя ни звука.

Бледный Анвар пустым взглядом смотрел куда-то вдаль. Сквозь женщину, сквозь стену.

— Не нужна я ему, Несущий, не так как ты думаешь. Он своего добился, когда ты ушел.

Печальный голос женщины вырвал Всадника из оцепенения.

Во взгляде Анвара появилась нехарактерная, пугающая боль и тоска.

— Что с ним? Почему за верную службу я получил… — голос Всадника надломился и больше он ни слова произнести не смог, стискивая зубы.

— Как ты носитель его порождения, так и сын твой стал Несущим.

— А если Свет его найдет? Ему всего четыре!

— Ты думаешь, ее это интересует, — улыбка Ашту вновь стала уверенной и наглой, — она от своего собственного сына отвернулась.

Теперь в голове Несущего хаос все сложилось: и виденный во тьме Кахир, и приказ Темного, отправивший его подальше от империи, и недоступная ему магия посланий.

— Закрой с-с…вой ротик, маленький, — вместе со вспышкой злости Пустоты пришел туман. Странный, словно живой, он мигом окутал все помещение, поселив внутри довольно ощутимую тревогу. Внешне женщина стала спокойной, но туман не отступил, словно тьма в кабинете Повелителя, прикрыл стены, сгустившись в углах.

— Вы отказываете Темному в помощи? — вновь прерывая напряжение, возникшее между этими