Ветер с Востока - Руслан Бирюшев

– Николай Петрович! – прервал наметившееся откровение командира унтер Черневой, без стука влетевший в комнату. – Беда, кажись!

– Что такое? – потянулся Дронов к оружейной перевязи и краем глаза заметил, как Саша машинально коснулась пояса – там, где обычно висела кобура.

– Солдаты ханские на улице!

– Много, что ли?

– Много. Кажись, двор гостиный оцепляют.

Капитан и стажерка переглянулись. Николай буркнул, поднимаясь:

– Дождались, называется. Ладно, пойду к воротам, разберусь.

– Я с вами! – Девушка легко и гибко вскочила на ноги.

– Сперва за оружием к себе забеги, – посоветовал офицер, решив не спорить. – Егор Лукич, наши уже все в ружье?

– Так точно, урядник сразу поднял, и пулемет велел собрать, – подтвердил Черневой.

– Это вы молодцы, конечно…

Хлипкие створки гостиничных ворот, сколоченные с изрядными зазорами из тонких досок, к приходу Николая казаки уже заперли – двое станичников дежурили рядом, с карабинами на изготовку. Выучке бойцов Невского можно было только радоваться, так что отдавать уточняющих приказов капитан не стал. Сразу полез на приступку у въезда, глянул поверх глиняной стены. С его ростом для этого не требовалось подниматься на цыпочки. Присвистнул:

– Да-а…

Не меньше взвода сарбазов строилось поперек улицы, ведущей к караван-сараю, – так как она была слишком узка, они вставали в несколько шеренг, беря ружья «на плечо». С соседних переулков поднималась пыль, видимая даже за деревьями, – там явно маршировали десятки людей. И главное, решительно непонятно было, что послужило толчком к столь бурной активности гарнизона. Хотя гаденькое ощущение сбывшихся дурных предчувствий так и кололо затылок.

– Что делаем, командир? – деловито поинтересовался Дмитрий Александрович, подходя с шашкой на поясе и винтовкой за плечом. С высоты приступки Дронов окинул взглядом двор. У одного жилого крыла три казака спешно застегивали мундиры – они только выскочили из «помывочной». У другого приказный Евграфский и его подручный выкатывали из комнаты пулемет на станке, придерживая для верности за станину. Рядом с ними суетился, хватаясь за голову и что-то горестно восклицая, перепуганный хозяин караван-сарая. Вот появилась Саша, набросившая поверх гимнастерки пыльный жакет и нацепившая кобуру…

– Делаем… разумно, – решил капитан со вздохом. – Если они вот прямо сейчас на штурм не пойдут – постараемся выяснить, отчего такое недружелюбие.

На штурм ханские солдаты, к счастью, не пошли. Вместо этого из их рядов выдвинулась маленькая делегация. Рослый чернобородый мужчина в роскошном халате и тюбетейке, сопровождаемый парой то ли слуг, то ли охранников, прошагал к воротам. Что-то сказал, сложив руки на груди, – а один из сопровождающих громко повторил на приличном русском:

– О воины Белого Царя, владыки всех русских! К вам обращается страж шариата, раис Чимкента, Мадали-бай, по поручению правителя города, защитника верующих, Ишан-бека! Слушаете ли вы?!

– Кто такой раис? – тихонько спросила Александра, дернув Дронова за штанину, – стоя внизу, она не могла видеть происходящего за воротами, но все прекрасно слышала.

– Главный полицейский города, по сути, – шепнул в ответ Николай. – Интересно, ему-то от нас чего надо?.. – Он возвысил голос: – Мы, люди Белого Царя, слушаем! И хотим знать, почему ваши солдаты пришли сюда с оружием, будто боятся нас! Мы здесь с благими намерениями и никому зла не причиняли!

– Мы не желаем оскорбить достоинство воинов Белого Царя, но нашему владыке были донесены дурные вести! – продолжил переводчик в том же старомодно-велеречивом духе. Его напыщенная манера речи в иных обстоятельствах позабавила бы Николая, но только не сейчас. – Человеком, который сам вернулся из бунтующих областей, ему было сообщено, что мятеж против престола великого хана вспыхнул по подстрекательствам русских! И также доложено, что по землям ханства будут ходить русские отряды, разведывающие и баламутящие народ, и что один такой отряд скоро прибудет в город.

– Значит, бунт, вспыхнувший из-за того, что хан боится русских и идет на мир с нами, мы же и подготовили? – пробормотал под нос капитан. – Бред какой…

– Не так уж это и невозможно, – неожиданно сухо заметила Александра. – А вот отряды подстрекателей, разъезжающие в русской форме, состоящие из русских и подстрекающие против, по сути, русских же… Нас учили – это не так делается.

– Угу. – Глянув вниз и убедившись, что стажерка над чем-то крепко задумалась, покусывая ноготь, Дронов вновь обратился к хокандцам: – Такое обвинение кажется абсурдным, и недостойно самому справедливому раису и его мудрому беку верить столь глупым россказням. Однако зачем же вы тогда впустили нас в город, а не прогнали пушками от ворот?

– Мы не были уверены, точна ли информация, но человек, сообщивший о подстрекателях, сегодня пришел к нам и на Коране поклялся, что вы и есть тот отряд, о котором он предупреждал, – пояснил толмач. Мадали-бай, за которым он повторял, притопывал каблуком – «ханский полицмейстер» хорошо владел собой, однако до конца волнения скрыть не мог.

– Выходит, доносчик пока в городе… или не ушел далеко, – вставила Саша. – Узнать бы, кто он…

– И чего же вы от нас хотите? – Мысленно с ней согласившись, Николай все же решил, что сейчас не самое подходящее время допрашивать раиса со товарищи.

– Мы просим вас сдать оружие и проследовать в цитадель! Там вы будете ждать решения вашей судьбы – так как телеграфная связь нарушена бунтарями, владыка города послал к хану срочного гонца в сам Хоканд, ответ должен прийти всего через полмесяца. Если хан решит, то вы продолжите свой путь без препятствий и вам будут принесены извинения!

– А если мы не согласимся идти в цитадель? – Вопрос капитана драгуны и казаки поддержали негромким одобрительным гулом.

– Мы доставим вас силой!

– А сможете? – Дронов подпустил в голос насмешки, надеясь, что если не сам раис, то кто-то из офицеров гарнизона был под Пишпеком полтора года назад.

Главный городской полицейский и вправду пришел в легкое смятение, переступил с ноги на ногу, дернул себя за бороду. Наконец заявил:

– Мы прикатим пушки!

– А уверены, что они вам помогут? – Вообще-то подобная перспектива действительно не представлялась радужной, но Николай откровенно играл на жутковатом облике русской армии, который сложился в глазах ханских вояк после ряда поражений. – И разве вы хотите вновь развязать войну с Белым Царем? Думаете, вас и вашего бека хан за это наградит?

Раис так не думал. Он вновь с силой огладил бороду, скривился и зло бросил:

– Мы не желаем вам зла, мы лишь заботимся о спокойствии в ханстве!

– Я понимаю и сочувствую, – чуть сбавил тон Дронов. – Но и мы имеем обязательства перед страной. Мы желаем лишь продолжить путь – или, если это невозможно, сохранить оружие и свободу. Мы согласны подождать, но только здесь и не разоружаясь. И ждать мы будем не ответа хана, а суда правителя города, куда должны призвать свидетеля, давшего ложные показания! Вы понимаете, что он грозит рассорить наших государей своей ложью?