Всадник рассвета - Владимир Шигин

И она показала в угол залы. Там, скорчившись, дрожала душа Коуша, зыбкая и жалкая.

— Те, кто с легкостью лишают жизни других, как правило, больше иных боятся собственной смерти! — философски заключила Морена и, снявши с плеча косу, прикрикнула на Коуша: — А ну-ка, пошли за мной, любезный! Давненько ты от меня увиливал!

— А как же ты оправдаешься перед сестрами за проигранный спор? — крикнул я ей вслед.

— Свои люди, как-нибудь сочтемся! — ответила она мне, не оборачиваясь.

Я взял в руки лежащий на полу Меч. Вопреки моему ожиданию, при всей своей внешней массивности он оказался почти невесомым. Меч был очень горяч и, как мне показалось, немного вибрировал в моих руках. Я поднял его над головой обеими руками и был сразу же ослеплен яркой вспышкой света. Свечение меча сменилось настоящим сиянием. Будто маленькое ослепительное солнце вспыхнуло в моих руках. Я чувствовал, как рукоять Меча изменяет свою форму, становясь наиболее удобной для меня. Меч буквально тянулся к моим ножнам. Я уже знал, что Кладенец признал во мне своего хозяина и отныне до скончания моего века мы будем вместе с ним единым целым! Отныне я становился не только Посланником, но и Владетелем Священного Меча. Подойдя к двери, я размахнулся и с силой ударил Мечом по засовам. Они с легкостью отпали. За дверью стоял испуганный Вышата. С лица воеводы градом катил пот. Меч в его руках весь был в огромных зазубринах, с такой силой рубил он им неподдающуюся дверь.

— Жив, Посланник! — все еще не в силах отдышаться, воскликнул воевода.

— Как видишь, жив! — ответил я ему.

— А Коуш?

— Он уже в объятиях Морены!

— Слава Небу! — обрадовался Вышата, взгляд его остановился на сверкающем Мече. — Это и есть Кладенец?

— Да, это он!

Ноги воеводы сами собой подкосились, и он встал на колени. По его щекам и бороде текли слезы.

Внезапно сорвавшаяся с потолка и рухнувшая рядом с нами балка вернула нас к действительности. В башне происходило нечто странное. На глазах по стенам бежали трещины, со стен валились кирпичи. Замок Коуша погибал со смертью своего хозяина. Надо было убираться отсюда, и чем скорее, тем лучше. Теперь мне стали понятны последние слова Коуша о том, что мне необходимо еще суметь живым и невредимым выбраться с Буяна. Владыка нечисти продолжал нам мстить.

— Бежим отсюда! — крикнул я Вышате.

Но он уже и без моего напоминания сообразил, что к чему. Стремглав мы бросились вниз по бесконечной винтовой лестнице. Сверху летели камни, все трещало и рушилось. Башня разваливалась прямо на глазах. На бегу, сколько это было возможно, я прикрывал своим телом Кладенец. Но все обошлось, мы выскочили из башни целыми и невредимыми. Буквально минуту спустя башня рухнула со страшным грохотом, скрывшись в облаке дыма и пыли.

— К нам! К нам! — кричал Всегдр, восседая на распустившем крылья Горыныче.

Рядом с Всегдром, вцепившись руками в Змея, сидела перепуганная ведьма. Едва мы взобрались на спину Змею, как тот начал взлетать. Минута, и, тяжело оторвавшись от земли, он взмыл вверх.

А внизу огненные волны уже захлестывали Буян, да и сам Калин мост, раскачиваясь все сильней и сильней, тоже, казалось, решил покончить жизнь самоубийством. Не только башня, но и весь мир нечисти бился в страшных конвульсиях, лишившись своего властителя.

— Летим к берегу, а потом прямо к земле людей! — немного отдышавшись, приказал я средней голове.

Та, согласно кивнув, рыкнула на своих соседок, и, сделав последний круг над погружавшимся в пучину Буяном, Змей взял курс к едва видимому вдалеке берегу. Но далеко улететь нам не удалось. Небо прорезал яркий росчерк молнии. Она ударила прямо в Горыныча. Змей, чадя дымом, как подбитый самолет с обгоревшими крыльями, стал быстро снижаться.

— Куда ты! Внизу смерть! Тяни сколько можешь к мосту, а сколько не можешь, все равно тяни! — кричал я на ухо средней голове.

Та согласно кивнула:

— Если сил хватит!

Теперь наше спасение снова зависело от Змея, хватит у него воли и сил — мы будем спасены, не хватит — всем нам предстоит бесславный конец в огненных волнах кипящего моря-окияна.

— Ну давай, Горыныч! Давай, старина! Жми, что можешь, а что не можешь, тоже жми! — кричал я, подбадривая Змея.

— Да жмем мы, жмем! — обернулась ко мне левая голова. — Вон хвост у меня дымится, затушить бы!

Горыныч показал себя настоящим молодцом и на последнем издыхании все же дотянул до моста. К этому моменту его сгоревшие крылья представляли собой уже сплошное решето, в котором гулял ветер. На мост мы уже не спланировали, а просто тяжело бухнулись. Впрочем, и здесь мы оказались далеко не в безопасности. Мост уже не колебался, как вначале, а буквально рвался во все стороны, все с большей и большей силой. Нельзя было терять ни секунды.

— Вперед! — крикнул я. — Быстрее к берегу, иначе будет поздно!

И мы бросились бежать. Последним неуклюже семенил Горыныч, пытась помогать себе остатками своих культяпок-крыльев.

Весь наш бросок по рушащемуся Калину мосту остался в памяти как кошмар непрерывного бега. Я бежал самым первым. Необходимо было любой ценой спасти Священный Меч. Я тащил на себе еще и старуху Эго. Вышата нес выбившегося из сил и не оправившегося после ранения Всегдра. Пот лил с нас градом, застилая глаза, легким не хватало воздуха, затем начала сдавать и дыхалка. Несмотря на всю нашу выносливость, мы с Вышатой буквально падали от перенапряжения и усталости. Но останавливаться нельзя было ни на мгновение. Вперед, только вперед! А Калин мост швыряло все сильней и сильней, так что мы порой почти едва не скатывались с него в беснующуюся бездну.

В какой-то миг мне показалось, что нам уже пришел конец, ибо Калин мост начал в прямом смысле вставать на дыбы и мы кубарем катились по нему вперед. На наше счастье, раскачиваться, а затем и разрушаться он начал не сразу по всей своей длине, а постепенно, начиная от острова. Это, видимо, нас и спасло. Разумеется, что по мере нашего бега колебания настигли, а затем и опередили нас, но все же мы каким-то чудом сумели достичь береговой черты. Память моя напрочь стерла этот момент. Помню лишь красные круги перед глазами и страшную боль в ногах. Дальше был провал. Мы попадали на самом берегу, выложившись до самого донышка. Мы не слышали ни рева бури, ни грохота разваливавшегося на части и поглощаемого морем-окияном моста. В этот момент мы были, наверное, самыми беззащитными существами в мире. С нами мог бы справиться любой, но царства нечисти уже не существовало и мы никому не были нужны. Оставшаяся в живых нелюдь в ужасе разбегалась во все стороны.

Когда же я открыл глаза, то увидел над собой участливо склоненное лицо… Вакулы. Первая мысль была более чем нерадостная: “Вот я снова на том свете!” В тоске и печали я закрыл глаза, но когда открыл их вновь, то вновь увидел нашего Вакулу. Еще не в силах что-либо говорить и понимать, я приподнялся на локтях. Рука лихорадочно нащупала Кладенец. Он был на месте. Это меня сразу же успокоило. Рядом со мной на пригорке лежал Вышата, чуть подальше Всегдр. Поодаль в лощине горел костер, старуха Эго варила в медном котле какой-то из своих бесчисленных отваров.