Татьянин дом - Наталья Нестерова

— Я никуда не поеду, — решительно отказалась Таня.

— Мы вас не бросим, — заявила Ольга. — И нужно вызвать телевизионную бригаду!

— Никаких журналистов! — непримиримо мотнул головой Сергей. — Ненавижу их!

— Верно, — согласился Олег.

Ольга обиженно поджала губы и пожала плечами — на глупости не отвечаем.

Борис внимательно посмотрел на женщин: настроены упрямо. Не силой же их тащить. В крайнем случае — запрем в подвале.

— Таня, кроме двустволки, в доме есть еще оружие? Она отрицательно покачала головой.

— У меня есть пистолет, — сказал Сергей.

— А разрешение у тебя на него есть? — почему-то вспылил Борис.

— Не твое дело! — огрызнулся Сергей.

— Мое! — рявкнул Борис. — Ты вообще должен молчать в тряпочку! Забыл, что по тебе тюрьма плачет? Вы, конечно, бравые полковники, но командовать здесь буду я! И без моего приказа с головы этих подонков ни один волосок не упадет! Ясно?

Олег и Сергей молчали. Голос подала Лена:

— Мальчики, почему вы ссоритесь? А в подвале у Тани есть запасы бензина…

Первым сообразил Сергей:

— Бутылки с зажигательной смесью! Бомбы Молотова. Молодец!

— Тебе все в войнушку играть, — буркнул Борис. — Не навоевался.

— Ладно, — примирительно развел руки в стороны Сергей. — Мы же признали, что ты главный? Успокойтесь, господин генерал… юридических наук.

Остаток вечера (легкий ужин, без выпивки) провели за чертежами: на листе ватмана рисовали схему фортификационных укреплений и расстановку боевых сил. Действительно, похоже на игру в войнушку. Только игроки — взрослые люди, и оружие настоящее.

Татьяна колебалась — звонить Павлику или нет. Решила не звонить — если есть возможность не впутывать сына, значит, и не надо его беспокоить. Андрея в Москве нет. К кому вше можно обратиться за помощью? Перебрала мысленно знакомых — либо неудобно, либо бесполезно. Позвонить Крылову? Представила мысленно их диалог: «Владимир Владимирович, спасите!» — «А чья это группировка? Под чьей крышей?» — «Я не знаю». — «Голубушка, я не могу отрывать головы кому попало. У меня свои завязки. А донкихотствовать без особой надобности — глупо. Вы мне можете обещать стимул?» Стимул она обещать не могла. И звонить не будет.

Таня слышала, как Олег о чем-то договаривался по мобильному телефону, что-то обещал подтвердить. Ольга тоже куда-то звонила и была недовольна, когда Олег собрал все телефоны (три штуки) и настроил их вроде рации — нажимаешь на кнопку и быстро связываешься с другим.

Ночью решили дежурить. По три часа.

— Лучше парами, — заявила Лена.

«Кому лучше?» — едва не вырвалось у Тани. Она прикусила язык: не время морализаторством заниматься.

— Мы с Леной займемся бутылками со смесью, — сказал Сергей.

— Тогда я дежурю с Олегом? — Дылда покорно кивнула.

Из всех мужчин она сразу выделила долговязого Олега, а физиономию скривила, будто ей навязали этого полковника ФСБ. Интриганка!

Мужчины отлаживали сирену и прожектор, которые с памятного дня не работали. Несколько раз гас свет, сирена истошно всхлипывала. На тревожные звуки пришел Федор Федорович. С берданкой. У него тут же ее одолжили в пользование. Ничего, что солью заряжена, — пригодится.

Ексель-Моксель, увидав Бориса, расчувствовался — обнял, всплакнул. Руки у него еще болели — тонкая розовая кожа «саднит, проклятая, не заснуть». Борис попросил трактор: завтра нужно снег сгрести, а на ночь поставить трактор поперек дороги, проезд загородить. Узнав, по какой причине хлопоты, Федор Федорович сказал:

— Трактор берите. Только ты, Боренька, сам его пригони, рычаги у него, ексель-моксель, тугие, мне несподручно. А я утром к вам приду. С топором. И не отговаривай меня, Таня. Сказал — приду! Чтоб всякая шваль, ексель-моксель, нам тут еще свои законы бандитские устанавливала!

Первыми дежурили Лена и Сергей, затем Олег и Ольга, последними — Татьяна и Борис. Сдавая смену, Ольга шепнула:

— Ой, если бы ты знала, чем мы с Олежкой занимались!

Уже Олежка, отметила Таня. Она отчаянно не выспалась и вяло спросила:

— И чем вы занимались?

— Делали бактериологическое оружие!

— Что? — опешила Таня.

— Ни за что не догадаешься. Я придумала. В пакеты для мусора складывали куски навоза. Отбивали от той кучи, что у тебя на удобрение после коровы осталось. Здорово? В дом занесли, видишь — в углу. Пусть оттаивает. Не удивляйтесь, если благоухание пойдет. Хотя, подозреваю, — Ольга закатила глаза, — вам будет не до пикантных запахов.

Она ошибалась. Их дежурство никак не походило на романтическое воркование двух возлюбленных. Сварили крепкий кофе, говорили о чеченской войне и бандитизме. Татьяна спросила Бориса, почему он так строг с Сергеем, о какой тюрьме вел речь. Борис объяснил.

Они вместе служили в армии. И был командир, вернее, замполит, Дед, который их опекал. Несколько месяцев назад Дед привез своего внука, мальчишку-лейтенанта, только после училища, в часть Сергея. Отдал под его опеку, на все связи нажал — раз тебе неймется в Чечню попасть, то к Сергею Рудневу, этот не подведет. Они ехали на бронемашине, Сергей впереди, сзади Дедов внук. У Сергея упала зажигалка, он наклонился ее поднять с пола. Снайпер попал мальчишке точно в лоб. Если бы Сергей не наклонился, то убило бы его. А он сразу не понял, в чем дело. Спрашивает парня — тот молчит. Оглянулся — мертв.

Сергей давно на войне. И с психикой у него, конечно, не в порядке. Был в юности наивный честный парень, романтик. Его Сережей Тюлениным звали — вроде комсомольца-молодогвардейца. Стал — комок нервов. Вспыхивает как спичка, агрессии и злости в нем под завязку. Словом, он того снайпера поймал и расстрелял. В решето, полную обойму израсходовал. В пацана. Снайперу тринадцать лет было.

Военная прокуратура возбудила дело. Слушаться будет в Москве. По мнению Бориса, лучше бы Сергею избрали мерой пресечения заключение — чеченцы за его голову награду назначили, охотятся. Да и трибунал неизвестно что решит — ни награды, ни заслуги не помогут, если какие-нибудь переговоры-обмены наши с чеченцами затеют. Общественных защитников на военный суд не допускают. Да и что общественность? В одной газете промелькнул материал о кровожадном полковнике, зверски убившем мальчика, и праведном гневе соплеменников. Фамилии не назвали, но это Сережин случай.

— У него есть дети? — спросила Таня.

— Две девочки.

— А им не угрожают?

— Жену и детей Сережины однополчане увезли куда-то в соседнюю область, спрятали.

Ужасно! Ужасно и страшно. Все устали от абсурда — долгая война на территории собственной страны. Я поворачиваюсь спиной к телевизору, когда заходит речь о Чечне. Не хочется думать о ней. Как о пьяном дебошире, который живет по соседству. Уж если милиция на него не может управу найти, то мне и подавно дела нет. Но дебошир однажды придет к тебе в квартиру и…