Чужое оружие - Дмитрий Градинар

– Что вы! Стендовая лаборатория включает в себя несколько вычислительных терминалов, плюс аналоговый дубликатор, плюс…

– К черту лабораторию! К черту дубликаторы! Только то, что смогут унести с собой десять человек за один раз!

Увидев, как инженер нервно потирает руку об руку, Балу смягчился:

– Ладно, двадцать человек. Гравитационные платформы в лабиринте не действуют… Только прошу вас, делайте все быстрее!

Отозвав половину своих людей, Балу снова подошел к пульту связи.

– Как продвигаются переговоры? Узнал уже самый главный секрет Бессмертных? Или, наоборот, выболтал все, что тебе известно об армейском рационе и способах переработки фруктов в горячительные напитки?

– Бессмыслица, Балу. Полная бессмыслица! Большинство вопросов Бессмертных почему-то касаются только меня, будто сейчас подробности моей жизни являются чем-то самым главным для них. Ответы на мои вопросы – расплывчаты, и ничего из них я не понял. С терминологией вообще полный завал.

– Это так важно – терминология?

– Вот только сейчас я выяснил, что по отношению к нам Бессмертные вообще не употребляют понятия «война», это просто машинный перевод.

– То есть они настолько миролюбивы, что даже не догадываются, насколько это плохое дело – воевать? Надеются уничтожить целую цивилизацию и даже не догадываются, что такое война? Пацифисты, мать их!

– В том-то и дело, что нет! Все они понимают, но не называют это войной!

– Тогда я ничего не понимаю… Ты хоть можешь объяснить?

– Попытаюсь. Значит, так… – Джокту снова пришлось откинуться на спинку кресла, теперь – чтобы видеть нависающего над креслом штурмовика. – Все, что происходит между Бессмертными и Солнечной, для них это – часть эволюции, не война. Но! – Пилот предостерегающе поднял руку, пресекая любые вопросы. – Пройдя эту эволюционную ступень, они окажутся готовы – держись крепче! – к войне с настоящим врагом! Как тебе оборот?

– Ничего себе! Звучит прямо как оскорбление! Мы для них, значит, детский полигон. Пусть сначала попробуют не подавиться Солнечной, а потом… Мечтатели хреновы! Джокт, а ты ничего не напутал? Потому что если все правда, хоть и звучит бредово, то, как информация к размышлению, это очень ценные сведения, к тому же высшего приоритета.

– Вроде бы не напутал. И даже переспросил. Они четко разделяют два понятия – война с Солнечной, которая на самом деле для них не война, а вроде необходимой исторической эпохи, и – война с врагом. Уже настоящая война, с настоящим врагом!

Балу присел на корточки. Только сейчас Джокт заметил, что боевой скафандр штурмовика в двух местах опален так, что внешние пластины оказались приварены друг к другу, ограничивая подвижность плечевого сегмента. Еще, на спине, прямо по блоку гравитатора – глубокая ровная трещина. Если бы червь повел лучом чуть в сторону, буквально на несколько сантиметров, не беседовать больше с другом! А антиграв, скорее всего, разрушен основательно.

Еще Джокту припомнились и кувыркающийся в воздухе «Шарк», поднятый кверху гравитационным ударом, и две фигурки танкистов, перерезанные напополам. «Август», отбивающийся от пикирующих гравилётов, со свистом рассекающих атмосферу при заходе в атаку, залп мониторов, уничтоживший сразу пять линкоров врага. Он вспомнил кружащий вокруг Крепости рой «службы второго срока», размер которого постоянно растет… Схватки с «Кнопками», после которых руки сами по ночам тянутся к невидимому джойстику, а губы шепчут, шепчут слова команд… Искореженный «Инк», вернувшийся с несколькими сотнями трупов на борту, два других линкора, сцепившихся, выжигающих друг другу внутренности. Это не война?

Еще раньше были мертвые громады суперлинкоров, один из которых, «Кирасир», ему довелось как-то посетить. Когда-то «Кирасир», битком набитый мертвецами, поставили в док на переоборудование. Восстановительная команда со всей серьезностью утверждала, что там, под толстыми слоями защиты, за каждым углом притаились призраки… Был черный лед, милосердно скрывший под собой руины города-купола на Плутоне и в то же время – обугленные тела штурмовиков Бессмертных, которые укладывали штабелями тяжелой строительной техникой на малом планетоиде у Беты Стрельца… Вражеский звездолет, тот самый, что послужил отмычкой для проникновения к чужой планете, взятый в Приливе на абордаж офицерской группой, где из-за невозможности действовать оружием штурмовикам пришлось допотопными энергопилами с острыми зубьями разваливать на части членов экипажа корабля… Это – не смерть?

Потери, если не вести подсчета – у кого больше, – имелись у обеих сторон. Потери в технике, потери в живой силе. Цивилизация Бессмертных не могла, как и Солнечная, не испытывать лишений, вызванных боями за обладание чужими территориями. Экономика, культура, что там еще, – все замерло на месте, подчиняясь законам тотальной мобилизации абсолютно всех сил. Это – эволюция?

– Джокт. Если все так, то… кто же их настоящий враг? – Балу задал вопрос, от которого у кого угодно по коже мурашки.

– Спрашивал. Сейчас будет ответ. Если честно, мне даже думать не хочется, что может нас ожидать в дальнейшем. Не здесь, в бункере, и не на орбите планеты. Через десять лет, через сто. А может быть, завтра. Представь, завтра война! Барон говорил как-то – враг моего врага мой друг. Не хотелось бы, чтобы это оказалось неправдой. Если завтра война, и война – без пощады, нам остается радоваться, что живем в наше время, а не в беспросветном завтра… Когда кроме Бессмертных появится какой-то настоящий враг.

– Скоро пакет? И где сержант? Или ты сам уже тут справляешься?

– Половина ушла за паяльниками и отвертками для исследователей, вторая половина – обследует помещения. Приходится самому… А вот и пакет!

Высветилась кнопка приема. Балу протянул руку, но тут же отдернул.

– Давай, лучше ты. Жми, Джокт. Каким бы ни было наше завтра, лучше узнать про это заранее.

– Седьмой Блестящий здесь! – ожил динамик.

* * *

Казалось, сами стены, замершие пульты и пустые экраны вслушиваются сейчас в этот чужой голос. Чтобы не мешать Балу в общении с исследователями, а другим штурмовикам – в поисках остальных помещений центра управления, Джокт раньше убрал громкость. Ему было просто это сделать, особенно после того, как один из пехотинцев открыл принцип активирования дверей в бункере. Нажать и провести по контуру. Прямо рядом с сенсором приема пакета обнаружился дугообразный вырез, как нельзя лучше подходящий для этой цели. В вырезе блестела полупрозрачная пластина, заполненная слабым свечением. С трудом, но все же втиснув в вырез палец в перчатке, Джокт провел справа налево, нажимая на пластину. Та половина, по которой он провел пальцем, перестала светиться. Звук сразу уменьшился вдвое. Вроде бы просто. Но был и очередной секрет. Одновременно со снижением громкости наполовину уменьшился и радиус распространения звука. Штурмовики, стоявшие за серединой зала, уже ничего не слышали. Достаточно было сделать всего шаг в сторону, и там звук появлялся снова. Не на пределе слышимости, а такой же, как и возле самого динамика. Налицо самое что ни на есть нарушение закона распространения звуковых колебаний. Но Джокту уже надоело удивляться. Позже он понял, что, возможно, никакого противоречия здесь нет. В Солнечной повсеместно использовался конус конфиденциальности, оптико-звуковой барьер, непроницаемый для света и звука. Тут, в бункере, могло оказаться что-то подобное, только противоположного действия. Дальность распространения звука регулировалась одновременно с его воспроизведением, а не постановкой преград. Чужая техника, в очередной раз вспомнил Джокт.