Ад находится в Камбодже - Иван Стрельцов

Как диверсанты сразу узнали помещения бункера, так легко признали в жирдяе Господина Сэя, или, говоря профессиональным языком, «объект исполнения». Фортуна им явно подтасовала.

Слева от трона стоял уже немолодой здоровяк, явно не из местных. Крепко сбитый, в полувоенной форме без знаков различия, с мясистым кривым носом и большими глазами цвета зрелых маслин, он держал в руках микрофон и добродушно улыбался.

Денис отметил открытую кобуру у него на поясе и сразу опознал марку пистолета. Длинный, несуразный, с трубчатым кожухом на полствола. «Автоматический „генц“, американец, разработанный для частей спецназа, двадцатизарядный, с дальностью стрельбы до ста метров». Сразу было ясно, что этот лысый — серьезный противник, а не владеющий русским языком конферансье, затерявшийся в джунглях Камбоджи.

С другой стороны от Господина Сэя замер низкорослый китаец в длинной черной рубашке, наглухо застегнутой под самое горло, и такого же цвета просторных штанах, без обуви, так что можно было разглядеть миниатюрные ступни с короткими пальцами, изуродованными набитыми мозолями.

Все это походило на кадры из дешевого гонконгского кинобоевика, большое количество которых пришлось просмотреть на заре видеобума. В то время это зрелище казалось экзотикой, сейчас же — пародией на экзотику. И все же мозг буром сверлила подлая мыслишка: «А может, все так и есть, только европейское сознание отказывается признать восточную особенность их существования?»

В зал вошли пятеро филиппинцев, по‑прежнему вооруженных длинными ножами для рубки тростника. Молча приблизившись к пленным, они встали у тех за спинами и так стояли около минуты, их присутствие выдавало лишь тяжелое дыхание. Потом, повинуясь невидимому знаку, разрезали пластиковые наручники на их запястьях и удалились. Их места заняли трое стрелков, вооруженных немецкими автоматическими карабинами «Г-36».

«Отличный спектакль, с тонким психологическим воздействием», — внутренне издевался над азиатами Давыдов, разминая затекшие суставы рук. С методами воздействия на психику пленных он был ознакомлен в русле действий фронтовой разведки. Главная цель психологической обработки — это слом сопротивления «языка» для получения необходимой информации (естественно, известной пленному) либо принуждения к выполнению примитивной миссии. Первая стадия — запугивание; если это не достигнет цели, применяется вторая — физическое воздействие (избиение, пытки). Если и в этом случае «дубль пусто», наступает черед третьей стадии: применение боевой химии. После чего, независимо от результатов, объект ликвидируется. «Интересно, чего от нас добивается Жаба со своими держимордами? Никаких страшных тайн мы не знаем, потому как не являемся секретоносителями. Значит, скорее всего нам предложат работу. Интересно, какую?»

— Ну, что, господа головорезы? Как я вижу, вы уже пришли в себя и можете адекватно воспринимать происходящее, — жизнерадостно произнес смуглолицый здоровяк; уже ненужный микрофон он играючи вертел между пальцами. Не дождавшись ответа, продолжил: — Как понимаете, здесь вы оказались не случайно… В смысле, в джунглях Камбоджи и в «гостях» у Господина Сэя. Вас ему сдал тот, кто сюда направил.

Натан Шерц изобразил театральную паузу, на лице играла самодовольная улыбка, как у полководца древних времен, получавшего ключи от побежденного города. Но его сообщение, вопреки ожиданиям, не произвело на спецназовцев должного впечатления. Они по‑прежнему стояли плотной шеренгой и так же недобро смотрели вперед исподлобья.

— Я всегда знал, что вы, русские, недоверчивые ребята, — почти дружелюбно улыбнулся израильтянин, — и вам нужно нечто большее. Что ж, как говорили когда‑то в славном городе Одессе, «вы хочете песен — их есть у меня». Внимайте, господа диверсанты. Ваш шеф, Ремизов Виталий Сергеевич, генерал-лейтенант, заместитель министра МВД, направил вашу группу сюда для ликвидации Господина Сэя, затем через каналы, известные ему, вышел на связь с «объектом» и сообщил о группе ликвидаторов, заодно предложил полноправное сотрудничество, как говорится, на взаимовыгодных условиях. В качестве доброй воли предложил сдать группу и сообщил частоты вашего радиомаяка, что позволило нам не только засечь группу, но подготовить капкан и взять всех без малейшего ущерба для себя.

Очередной выпад попал точно в цель. Среди диверсантов раздался тяжелый вздох, подобно шипению кузнечного меха.

— Вот падла! — первым выругался интеллигентный Есаул, обычно избегавший острых выражений.

— То‑то облизывал нас, как старая сука последних щенков, — сверкнул глазами Брикет.

— Я до него еще доберусь, — в унисон угрожающе прошипел Цыган; его свистящий шепот напоминал шипение разозленной змеи, которая даже не предупреждала об опасности, а готовилась к нападению.

— Н-да, при такой сдаче остается лишь держать хорошую мину, — угрюмо констатировал Дум-Дум. Он тяжело и прерывисто дышал, его тело будто электрическим разрядом била крупная дрожь ярости.

Один Денис никак не выразил свое отношение к услышанному. Вся схема преступления для него окончательно сложилась: Ремизов сыграл в свою собственную игру, лично подобрал кадры для диверсионной группы, причем набрал лучших из лучших. Уж если заходить, то с крупных козырей, чтобы все поняли серьезность его намерений, тогда и торговаться легче.

Дав пленным возможность переварить услышанное, Натан Шерц вновь с воодушевлением заговорил:

— Вы, как люди военные, отдаете себе отчет, что попасть в плен равносильно приговору к смертной казни… Но, учитывая, что никакого вреда ваша группа не успела принести, Господин Сэй великодушно решил не умерщвлять вас, хотя и отпустить не может. Естественно, выход один — поступить к нему на службу. Но сперва Господин Сэй хочет убедиться, что вы действительно те, за кого вас представил мистер Ремизов.

— Что такое, еще раз будем сдавать на «краповый берет»? — в своей привычной наглой и насмешливой манере спросил Цыган, только в его напускной браваде звучала отчаянность бойца, уже решившего для себя броситься на амбразуру дота или со связкой гранат под траки вражеского танка.

— Нет, не нужно.

Шерц не удостоил морпеха даже беглым взглядом. Его большие глаза сузились; израильтянин с нескрываемым подозрением оглядел шеренгу пленников. За внешней покорностью этих людей пряталась угроза, она буквально наполняла помещение, как ядовитый дым. «Лучше было бы пустить их всех под нож», — промелькнуло в голове отставного полковника, но спорить с хозяином, который вбил себе в башку пополнить свою армию русскими ландскнехтами, не решился.

— Для того чтобы Господин Сэй убедился в вашем профессионализме коммандос, ему достаточно посмотреть, как вы себя ведете на ристалище.

Израильтянин выразительно посмотрел на маленького китайца, и тот стал не спеша расстегивать пуговицы; снял куртку, обнажив торс. Его тело было похоже на вязь старой виноградной лозы с переплетенными узлами тугих мышц. От живота к груди тянулось вытатуированное изображение тигра, вставшего на задние лапы с выставленными длинными когтями, из обнаженной пасти которого угрожающе выглядывали саблевидные клыки. На правом плече китайца была вытатуирована голова дракона, изрыгающего пламя; заканчивалась рептилия на его левом плече чешуйчатым хвостом, увенчанным треугольным наконечником.