Белая королева - Бернхард Хеннен

Сотни воинов Черного отряда выстроились перед требушетами. Вольфхард фон Уршлинген, сидя на вороном коне, смотрел на обнаженного повстанца. Лицо кондотьера оставалось бесстрастным, он мастерски скрывал свои чувства. И только шрам, тянувшийся по щеке к искалеченному уху, в ясном утреннем свете казался еще краснее, чем раньше.

– Тебе есть что сказать? – громко спросил Нандус у пленника.

– Да не покорится вам Туар никогда!

Слова срывались с губ Рутгера искаженными: когда арбалетчики поняли, что он убил их товарища, они измолотили связанного пленника рукоятями оружия. Если бы Нандус не вмешался, повстанца забили бы до смерти. Ему выбили зубы и сломали несколько ребер, тело швертвальдского стрельца покрылось кровоподтеками.

Пленного привязали за правую руку и правую ногу к столбу, который люди Орландо врыли в землю перед требушетом. Орудие было готово к выстрелу. Тяжелый противовес на конце рычага уже был поднят. Две веревки вели от нижнего края рычага к левой руке и левой ноге пленного.

– Твое желание не исполнится, бунтовщик. Туар падет. Твой поступок ничего не изменит.

Рутгер поднял голову и посмотрел верховному священнику в глаза. Нандус понял: пленник знает, что его городу не устоять.

– Ты сражался достойно, как и надлежит мужчине. И я никогда не забуду, что ты вызволил моего сына. Но я уже однажды спас тебя от виселицы. Мой долг уплачен. Да примет тебя Создатель Небесный в безмерной милости своей!

Нандус занес меч. Клинок впился Рутгеру глубоко в плоть на уровне правой подмышки. Лучник дернулся, но не издал ни звука. Опустив меч, Нандус нанес ему такой же порез на правом бедре. Так лучника точно разорвет на части. Верховному священнику уже приходилось проводить подобные казни: в Далии к четвертованию приговаривали растлителей детей и богохульников, но там использовали першеронов[2], а не осадное орудие.

О казни четвертованием при помощи требушета Нандус раньше не слышал, но ему показалось, что она соответствует преступлению лучника.

Верховный священник махнул рукой Орландо, стоявшему у массивного рычага.

– Пора!

Капитан дернул крепеж, и метательный рычаг взметнулся в небеса. Плоть разорвало на части.

Рутгер, до того выносивший все мучения молча, истошно завопил. Его швырнуло в небеса, а правая рука и нога повисли на веревках у столба.

Его полет резко оборвался: веревки удержали его от падения на крепостную стену. Искалеченное тело описало дугу в воздухе и с такой силой ударилось о твердую балку требушета, что Нандус услышал хруст ломающихся костей.

Джулиано вырвало.

Даже прожженные убийцы из отряда арбалетчиков отвели взгляд.

– Снимите его! – Нандус заставил себя смотреть на тело. Рутгер покачивался на веревках, свисающих с рычага. Несмотря на чудовищные раны, он еще корчился в предсмертной агонии.

К требушету приставили длинную лестницу. Орландо поднялся к вершине рычага и перерезал веревки.

Рутгер повалился на землю.

Нандус подошел к повстанцу. Свет жизни в его глазах угас. Наконец-то его забрала смерть.

– Похороните его, – хрипло произнес Нандус.

Во рту у священника пересохло. Но у него не было выбора! Как и у Рутгера. Встав перед казненным на колени, священник закрыл ему глаза.

– Ты был героем, – негромко сказал он.

– Он был идиотом! – ругнулся Орландо. – Чего он добился?! Ничегошеньки!

Нандус посмотрел на арбалетчиков, молча расходившихся по своим делам. Некоторые осеняли себя знаком серпа, надеясь этим жестом разорвать связь между своей душой и душой умершего. Очевидно, они боялись, что его разгневанный дух может вернуться. Другие касались железа – кольчуг или рукоятей мечей, чтобы отвести от своей души проклятье.

– Он знал, что умрет, – возразил Нандус. – Но он вызвал уважение у своих врагов. Это больше, чем ничего, Орландо.

У капитана арбалетчиков не было слов, чтобы возразить Нандусу. Он раздраженно посмотрел на мертвое тело. Судя по всему, он злился, что Рутгер погиб так быстро.

Вольфхард фон Уршлинген молча развернул вороного и поскакал прочь.

– А теперь привези сюда фургон, о котором ты рассказал мне на прошлой неделе, – тихо произнес Нандус, обращаясь к Орландо.

Капитан в ужасе уставился на него.

– Ты знаешь, о каком фургоне я говорю. Фургоне с грузом, которого не должно быть у этого войска…

Кадык задергался на горле Орландо.

– Никогда больше не буду с тобой пить, верховный священник.

– Не давай обещаний, которые не можешь сдержать, – спокойно ответил Нандус.

– Вольфхард убьет меня…

Тормено покачал головой:

– Он не сможет приказать казнить тебя без моего согласия. И в итоге кондотьер будет благодарен тебе. Мы избавим его от тяжких хлопот.

Лицо Орландо посерело, приобрело пепельный оттенок.

– Нет, я уверен, что он воспримет это совсем иначе. Совсем!

– Ты отказываешься выполнять мой приказ? – Нандус покосился на Бертрана.

Рыцарь ордена Черного Орла стоял в десяти шагах от него и внимательно следил за происходящим.

– Если я скажу ему, что находится в том фургоне…

– Я раздобуду этот груз, – прошипел Орландо. – Но я умоляю тебя: не открывай фургон! Ты ведь должен понимать, какую беду этим накличешь!

И снова снаряды взлетели над воротами, с грохотом обрушились на крыши домов в тридцати шагах от городской стены. С хрустом ломались балки. Летел во все стороны гонт, катился с наклонных крыш и разбивался о мостовую.

Луцилла да Роза презрительно улыбнулась. Она повернулась к капитанам, поднявшимся с ней на крепостную стену над воротами.

– Как я вам и говорила: это лишь слова. Быть может, он и верховный священник Цилии, но это еще не значит, что он чудотворец.

Капитан Феррус сплюнул со стены, перегнувшись через зубцы. Он жевал цикорий, перемещая комок во рту. Желтовато-коричневые пятна на его покрытом щетиной подбородке свидетельствовали о том, что у него не всегда получалось сплюнуть. Луцилла терпеть не могла этого типа, но каким-то образом старику удавалось говорить от имени всех капитанов, которые представляли интересы остальных герцогов Швертвальда.

– Мне это не нравится, – пробормотал Феррус, устремив взгляд своего единственного глаза на осадные орудия Черного отряда. – Они ведь должны понимать, что этого недостаточно!