Господин моих ночей - Алиса Ардова

— С твоими нынешними связями, и… мне не к кому больше обратиться.

Внимательно слушала, не отрывая взгляда от лица Сэлна, пытаясь по выражению глаз, мимике, тому, как он быстро хмурится или морщится, угадать недосказанное, то, что от меня сочли нужным утаить.

Верила ли я ему?

Если бы этот вопрос задали несколько месяцев назад, я бы, не задумываясь, ответила: «Конечно». А сейчас... Скорее, нет, чем да. То есть в том, что Сэлмон не может сам уйти из Кайнаса и нуждается в помощи, я не сомневалась. А вот история о том, что он тайно пробрался в столицу, чтобы узнать, что со мной случилось, казалась не очень-то достоверной. Сэлн меньше всего походил сейчас на пылко влюбленного, который, рискуя жизнью, бросится искать потерянную невесту. Да и слишком много времени прошло с окончания войны. Где он бродил все это время, почему тянул, если так обо мне беспокоился?

Сэлн давно закончил, однако я не спешила отвечать. Налила себе горячего отвара, но пить не стала. Просто обхватила кружку ладонями, пытаясь согреться и унять неприятный, не дающий сосредоточиться озноб. И только после этого заговорила.

— Нэссе, которая из глупой гордыни даже не скрывает своей неприязни к магам, ты, как я поняла из ее слов, поведал, что борешься с ненавистными захватчиками. Мне сообщил, что устал, надеешься мирно жить и явился сюда исключительно ради меня. Все это замечательно. А теперь я хотела бы услышать правду… или хоть часть ее, если уж ты обратился ко мне за помощью, Ты связан с чистыми? Это они послали тебя в Кайнас? За информацией или... убить кого-то? — поймала полыхнувший злым огнем взгляд и добавила: — Ты сам сказал, что я изменилась, а твоя история была рассчитана на прежнюю доверчивую малышку Элаис... Увы.

— Изменилась, да, — задумчиво протянул ли Парс. Склонил голову набок. — Но, знаешь, такой ты нравишься мне еще больше, чем раньше. Значит, хочешь правду? Что ж, имеешь право. Да, я с чистыми и, действительно, выполняю задание… Никого не убивал, лишь собирал сведения... гм… кое-какие. Точнее не скажу, сама понимаешь. Должен был давно уйти, но застрял, мы не ожидали, что город закроют так быстро. Но... можешь мне не верить, я, на самом деле, искал тебя, мечтал увидеть. Одно ведь другому не мешает, — он запнулся, продолжил глухо: — Я скучал, по тебе, Эли, золотая моя девочка.

Тяжелая, чуть шершавая ладонь потянулась через стол и накрыла мою.

— Сэлн, не стоит...

Высвободила пальцы и встала, увеличивая между нами расстояние.

— Почему? Ты все еще моя невеста, Эли.

Мужчина тоже поднялся, в несколько шагов преодолевая разделяющее нас расстояние.

— Разве Нэсса не сказала, как и... с кем я теперь живу?

Попыталась отступить — не получилось. Его руки настойчиво сдавили плечи, не давая отстраниться

— В отличие от твоей невестки, для меня все это не имеет значения. Война позволяет многое увидеть по-иному. Я понимаю, ты была вынуждена поступить именно так, и не виню. Одно твое слово, и мы уйдем вместе. Уедем отсюда в Заимру. Мама ждет и...

— Нет! — мне все-таки удалось вывернуться и скользнуть в сторону. — Я связана обязательствами и не намерена их нарушать. Прости…

— Прежде всего, ты связана со мной — данной у алтаря клятвой, — вскинулся ли Парс. Но тут же потух, поджал губы, заложил руки за спину.

— Прости, Сэлн, — повторила твердо. — И не будем больше об этом. Что касается твоей просьбы, не представляю, чем могу помочь.

— С твоими нынешними связями, и… — он отвернулся. — Мне не к кому больше обратиться.

— Я подумаю, большего пока не обещаю. Где... ты живешь?

— Есть одно место, — уклонился он от ответа.

Наверное, такой же дом, тоже принадлежавший до войны службе безопасности, которую курировал отец.

— Тогда увидимся завтра… или послезавтра. А сейчас иди... Уходи, Сэлн.

Жених ссутулился, словно закрываясь

— До встречи.

Ли Парс был уже в дверях, когда я снова его окликнула.

— Сэлмон, тебе что-нибудь известно о па… о моем отце? Ты его видел перед смертью? Как он погиб?

— Ничего не могу сказать… Не знаю... Извини, Эли.

Мужчина давно ушел, а я стояла, смотрела на дверь и думала. Колебание, легкая, едва заметная заминка в его голосе — мне это почудилось или все-таки нет?

Остаток ночи, до рассвета, я просидела в своей комнате. Вернее, простояла у окна, наблюдая, как на розовеющем небе постепенно растворяются звезды, и прислушиваясь к просыпающемуся городу.

Маме и Уне я решила ничего не говорить. Пока сама не определюсь, как поступить, незачем еще и их тревожить, я и так примерно представляла, что они скажут. Мама, скорее всего, будет колебаться, ей всегда всех жалко, а наша помощница — упрямо возражать против того, чтобы я геройствовала. Я давно поняла, что аристократов Уна воспринимает без особого трепета, преклонения и, тем более, любви. Ее безусловная преданность распространялась только на нас с мамой.

Наступило утро, в привычной будничной суете пролетел день, незаметно подкрался уже по-осеннему прохладный вечер, а я так ничего и не придумала. Хотела посоветоваться с Толлой, но, поразмыслив, отказалась от этой идеи. Хозяйка «Гнездышка» относилась ко мне с симпатией и не раз помогала, но сомневаюсь, что она, рискуя репутацией и благосостоянием заведения, станет покрывать нас в таком сомнительном деле.

Пару раз в течение дня ко мне пыталась подобраться Нэсса с явным намерением продолжить начатый на кухне разговор, но я, благодарение Пресветлой, всякий раз успевала вовремя сбежать. Не до нее сейчас. Однако после ужина невестке все-таки удалось подкараулить меня на лестнице.

— Надеюсь, ты поступишь правильно, Элаис, и мне не придется прятаться от знакомых и стыдиться того, что мы с тобой родственницы, — тихо прошипела она, так чтобы не услышала стоявшая внизу Уна.

Медленно осмотрела женщину с ног до головы. Удобные мягкие туфельки… Домашнее платье из тонкой шерсти — уютное и элегантное. Как только у нас появились деньги, Нэсса первым делом вытребовала себе «соответствующую» одежду, которую в ее «сами-знаете-каком-положении» удобно носить. Элегантная прическа, которую ей каждое утро делала служанка… Надменное выражение лица человека, полностью уверенного в собственной правоте.

Под моим взглядом Нэсса напряглась, некрасиво скривила пухлые губы и демонстративно выпятила свой и так уже немаленький живот.

Жена брата, будущая мать последнего ли Норда, моя невестка… Чужая, совершенно чужая женщина. Неужели я теперь обязана всю жизнь провести с ней бок о бок? Не хочу.

— Боюсь, я уже запятнала свое имя и в приличном обществе вряд ли смогу появиться, как бы ни старалась.

Глаза женщины удивленно расширились, но она все-таки кивнула, соглашаясь с моими словами. Она «тоже» считала меня полностью пропащей.