Экстремальная Маргарита - Наталия Левитина

Их беседа длилась уже около получаса. К буйному сожалению Саши, красавица в глаза не видела Никиту Кармелина, а уж о том, что именно она внедрилась к нему в доверие и скормила бизнесмену смертельную отраву, не стоило и мечтать. Зато девушка поведала визитеру о пылких отношениях с господином Кобриным и посвятила капитана в историю их знакомства.

— Надо же, как интересно! А каким образом тебя вообще занесло в «Шерлок»?

— Ну, я окончила юрфак, а потом курсы частных детективов, — сообщила Яна, поглядывая с усмешкой на взмокшего Валдаева.

Валдаев покрылся потом, во-первых, оттого, что на его собеседнице (дело происходило в квартире Яны в Речном тупике) был надет крошечный халатик, не оставлявший простора фантазии. Во-вторых, потому, что, рассказывая о Кобрине, девушка не опускала интимные подробности, с удовольствием детализируя. А в-третьих, Александра чрезвычайно волновал голос Яны. Изумительный, звучный, сексуальный.

— Лучше бы ты окончила консерваторию, — заметил Саша. — Ты не пробовала петь?

Яна загадочно улыбнулась:

— Пробовала.

— Получается?

— Ну, как тебе сказать…

Саше хотелось подергать девушку за прядь пышных светлых волос, подстриженных каре, проверить, не парик ли это. Но вскоре вопрос отпал, так как вне зависимости от происхождения шевелюры Яна никак не могла оказаться той самой девушкой, которая была замечена у особняка Кармелиных четырнадцатого августа — в день убийства Никиты Андреевича. Потому что в субботу сплоченный коллектив «Шерлока» отправился почти в полном составе на озеро Ачаккуль, плавать, загорать, жарить шашлыки. Увеселительное мероприятие продолжалось с девяти утра до двенадцати ночи.

— Я дам телефоны моих коллег, звони, проверяй, — сказала Яна. — Хочешь еще пепси?

— Лучше бы пива, — вздохнул Валдаев. — Такое пекло.

— А у меня есть «Хольстен»! — обрадовала Яна.

— Нельзя. Я на службе.

— Пиво-то можно!

— Нет, — отрезал Валдаев. — Нельзя. Начальство унюхает. Наш майор мог бы работать трубочкой. Исключительное чутье. «Дирол», «Антиполицай» — ничего не помогает.

— Какой такой трубочкой?

— Знаешь, в нее дунешь, и видно: пил — не пил…

— А-а… Ну тогда завидуй.

Яна вылезла из кресла, продемонстрировав сыщику во всех подробностях голые загорелые ноги. Она, гипнотизируя Валдаева долгим взглядом, затянула пояс на талии. Она не спеша направилась к холодильнику. Она принесла себе ледяную банку пива, потянула за кольцо и, издевательски улыбаясь, медленно сделала первый глоток.

— Хорошо! — удовлетворенно выдохнула Яна, облизывая губы. Одна янтарная капля скатилась по пухлой нижней губе, собираясь прыгнуть на подбородок.

«Я за себя не ручаюсь!» — подумал Александр, нервно проглатывая ком, застрявший в горле, размером по крайней мере с бронтозавра.

— Так хочешь или нет? — спросила Яна. Было непонятно, что она предлагает — пиво или себя. Или и то, и другое вместе…

— Канэчно, хачу, — с кавказским акцентом ответил Валдаев. — Телефончики коллег давай, я запишу…

Вмиг все исчезло: таинственное мерцание глаз, откровенный взгляд, провоцирующая поза. Яна бросила на колени сыщику записную книжку.

— На букву «Ш», — холодно процедила она сквозь зубы. — Там все телефоны «Шерлока». Поторопись, мне надо в агентство…

…«Почему я ее не… И-эх! — размышлял Александр, спускаясь по лестнице. — Какая… Блин! Но… И все-таки… А я ей понравился. Эт точно, И она мне тоже. Хотя… Маргарита, конечно, лучше. Эх, Маргарита! Но Яна… Нет, чересчур доступна. Мы не должны забывать о победоносном шествии СПИДа по планете. Ага, пора в крематорий, — подытожил Валдаев результаты визита к сексапильной девице. — Боязнь подцепить заразу парализует здоровые инстинкты половозрелого мужчины. Раньше я рисковал и получал наслаждение. С годами пришла скучная осмотрительность и осторожность. Какая смертная тоска!.. Или это не страх, а происки Маргариты? Сидит в моем сердце бессовестная девчонка и отбивает вкус к сексу с другими женщинами!»

Половозрелый мужчина направился в сторону родного управления. Вскоре мысли о том, что единственная кандидатка на роль отравительницы оказалась невинной овечкой (невинной — в плане непричастности к убийству Кармелина) и теперь непонятно, какой сахарной косточкой заткнуть кровожадную пасть Зуфаралимыча, совершенно затмили грустные рассуждения об утрате былой молодецкой удали.

* * *

— Читай! — закричал Здоровякин, врываясь в кабинет и бросая на стол перед Валдаевым копию завещания.

— Бог мой, ты подобен разрушительному смерчу! — сказал Александр. — Смотри не снеси сейф. Там наше табельное оружие. Может бабахнуть. О, здравствуйте!

Приветствие относилось к Настасье, с пасмурным видом появившейся следом за Здоровякиным.

— Садись, — пододвинул стул Илья.

— Настасья, как дела, как здоровье? — с невинным видом поинтересовался Александр. По его непроницаемому лицу абсолютно нельзя было догадаться, что он в курсе любовных похождений друга. — Кстати, я заметил, что вы уже давно на «ты».

— Да, — пожала плечами Настасья. — К чему церемонии?

— Тогда и мне можно? — с улыбкой спросил Валдаев.

— Конечно.

— Спасибо, — поблагодарил сыщик. — Кстати, Кузьмич, я тебя обрадую. Я нашел-таки девицу, которая испробовала на тебе убойную силу электрошокера.

— И что?!

— Не она, — уныло покачал головой Саша. — Элементарная любовница, не более того. Весь день четырнадцатого августа резвилась на озере в компании друзей. Я проверил алиби.

— Как жаль! Ладно. Читай!

Валдаев послушно уткнулся в документ. Настасья и Илья следили за выражением его лица. Александр не подвел: к концу чтения он изобразил на лице именно то, что ждали от него зрители, — недоумение пополам с диковатым восторгом.

— Ни хрена себе!

— Вот именно, — кивнул Илья. — Впечатляет?

— Да уж. Но как же так, Настасья? По завещанию ты получаешь дырку от бублика! Ты, любимая женщина Никиты Кармелина.

— Ну, не дырку, — поправил Здоровякин, — а остатки денег на личном счете.

— Там уже немного, — вздохнула Настасья. — Я страшно неэкономна.

— И больше — ни-че-го! — с непонятным торжеством объявил Илья.

— М-да… Зато Юлия Тихоновна не будет роптать. Кармелин оказался исключительно заботливым сыном! Акции «Пластэка», дом на Оранжевом бульваре, счета в трех банках.

— Представляю ее злорадство, — сказала Настасья. — Она всегда была убеждена, что ее Никита любит гораздо сильнее меня.

— И пятьдесят тысяч долларов Маргарите! Пятьдесят тысяч долларов! За что наша огнеопасная малютка удостоилась столь щедрого подарка?