Возрожденная любовь - Мари Клармон

– Это для меня целый мир, Маргарет. Мне очень важно, что позволяешь мне видеть себя.

Она пораженно вздохнула, когда он прижал губы к полоске кожи над ключицей. Откинув голову Мэгги, Джеймс целовал ее вдоль шеи, слегка покусывая.

– Господи, – прошептала она, прижимаясь к нему, словно опьянев от внезапного наслаждения.

– Тебе это нравится? – спросил он, позволяя дыханию скользить вдоль ее кожи.

Стенхоуп должен быть уверен, что ей нравится. Что ей хорошо.

В ответ Маргарет обняла его сильнее, сливаясь с ним всем телом.

– О да.

Ее крошечная фигура подходила ему самым восхитительным образом. Смакуя каждое прикосновение ее груди к его телу, Джеймс старался наслаждаться самим ее присутствием, вкусом ее кожи. Он хотел полностью отдаваться каждому мгновению, проведенному с ней. Он забыл так много других. Ее он не хотел забывать никогда.

– Я хочу… – шептала она.

Джеймс остановился.

– Чего? Чего ты хочешь?

– Большего, – выдохнула Мэгги.

От этих простых слов все изменилось. Она перестала быть его сиделкой, а он – ее пациентом. Он стал просто мужчиной, а она – женщиной. Они сплелись воедино.

И Джеймс терял свое сердце.

Маргарет стояла на цыпочках, положив ладони на плечи Джеймса, совершенно ошеломленная. Ее конечности как будто парили, и ей хотелось прыгнуть ему на руки.

Словно почувствовав ее желание, он обхватил ее за талию и подтянул к себе. Она потрясенно вскрикнула, когда ее стопы оказались в воздухе. Инстинктивно она обвила ногами его бедра.

Без стыда и размышлений Мэгги позволила Джеймсу обхватить руками ее ягодицы, стиснув ногами его талию. Ее пышные юбки обернулись вокруг них, и она обрадовалась, что из практических соображений носила самый простой кринолин.

Центр ее тела прижался к его бедрам, и, к собственному удивлению, она поняла, что хочет быть ближе. Даже сейчас, когда между ними не нашлось бы места даже для листа бумаги, не говоря уже о такой возвышенной вещи, как Святой Дух.

Крепко обхватив Маргарет, Джеймс сдвинулся с места. Все это время его губы скользили по ее шее, дразня ее самой восхитительной пыткой. Ее спина уперлась в шелковую парчу, покрывавшую одну из стен спальни, и Мэгги прислонилась к ней, поняв, что теперь у нее есть точка опоры.

Она подвинула бедра, чтобы крепче обхватить талию мужа. Прервав поцелуй, она открыла глаза.

За все недолгое время знакомства, их глаза никогда не оказывались на одном уровне. Глядя в его ледяные зрачки, Маргарет затрепетала. Не от страха, а от предвкушения.

Длинные волосы Джеймса упали ему на лицо и касались ее ключиц. Медленно она подняла руки с его плеч и убрала серебристые пряди с его лица.

На лице виконта, обычно таком твердом и непроницаемом, появилось странное выражение, которого Мэгги никогда раньше не видела. Это выражение, казалось, провозглашало ее чудом на всей Земле. И что более важно, он никогда ее не отпустит.

Больше всего на свете Маргарет хотела в это поверить: в то, что Пауэрз действительно видит ее в таком свете. Даже если в этом нет никакого смысла. Его душа отзывалась в ней, как никакая другая прежде.

Джеймс прижался бедрами к ее лону, и Мэгги снова вздрогнула от жара, пронзившего ее насквозь и сосредоточившегося между ее бедер.

– Маргарет…

Она поднесла указательный палец к его губам, заставляя замолчать.

– Не думай. Не сейчас.

Если Джеймс начнет, если она начнет, они оба найдут причины, почему им не стоит этого делать.

Хотя бы однажды Маргарет хотела отбросить все причины. Это пугало. Ей казалось, что она бросается в темную пучину, и ее сердце бешено колотилось, соглашаясь с этим чувством.

Неуверенно, но твердо Мэгги сменила палец на губы и осторожно поцеловала.

Виконт зарычал от удовольствия, и его язык, лаская, скользнул между ее губ. От вторжения в глазах вспыхнуло, но она закрыла их, позволяя себе плыть в потоке удовольствия, которое дарил его рот.

Его руки сжали ее ноги и начали двигаться вверх к бедрам.

Маргарет провела рукой по его волосам, вцепилась в них, опасаясь, что Джеймс может остановится.

Но он не останавливался. Наоборот, его руки задрали ее юбки, подставляя ноги нагретому камином воздуху спальни. Это было потрясающе.

Маргарет видела мужчин и женщин в переулках, но всегда полагала, что женщины ничего не чувствуют. Или это так только казалось.

В этот момент она чувствовала слишком многое. Воздух, ласкающий ее голые бедра, загрубевшие от бокса руки Джеймса, двигающиеся по ее ногам, и его горячий рот, соблазняющий ее губы. Никогда за всю свою жизнь Маргарет не чувствовала столько эмоций одновременно.

Она вдыхала его поцелуи, голова кружилась все сильнее, и вдруг его пальцы коснулись самого ее сокровенного места, и она дернулась.

Мэгги прервала поцелуй.

– Что ты делаешь?

Джеймс прислонился лбом к стене за ее спиной.

– Я хочу доставить тебе удовольствие.

Она нахмурилась, пытаясь сделать глубокий вдох.

– Я не понимаю.

Виконт осторожно прижался щекой к ее щеке.

– Это не просто грубое соитие, Маргарет. Твое тело для меня – самое прекрасное на свете, и я хотел насладиться им с того самого момента, как впервые увидел тебя.

– С тех пор…

– Да, – резко сказал он. – С тех самых пор, как ты вошла в мою камеру и потребовала, чтобы я поправился. Тогда я хотел дотронуться до тебя так же сильно, как и сейчас. Но я не стану, если ты этого не хочешь.

Мэгги сглотнула.

– Я не совсем понимаю, на что соглашаюсь.

Джеймс застонал.

– Ты хочешь, чтобы я тебе объяснил?

Она кивнула.

– Я собираюсь сунуть пальцы в твои панталоны и дотронусь до тебя там, где ты, может быть, раньше сама себя трогала. И я буду гладить и ласкать тебя, а когда ты станешь влажной и набухшей, я найду место, которое заставит тебя кричать от чистого наслаждения, и не прекращу исследовать его, пока ты не достигнешь высот блаженства.

– Пока я…

Стенхоуп вымученно усмехнулся.

– Это я не могу по-настоящему объяснить, но ты никогда раньше не испытывала ничего подобного. – Его пальцы задержались на ее центре. – Ну?

– Пожалуйста, Джеймс. – Мэгги потянулась бедрами к его руке. – Покажи мне.

– Ох, Маргарет, это самые прекрасные слова, которые мне доводилось слышать!

Она не знала, чего ожидать, но как только его пальцы скользнули к ее складкам, она едва была в состоянии думать. Он сказал, что она намокнет, – так оно и было. Пальцы Джеймса легко скользили по ней, посылая покалывающие мурашки в низ живота.