Дикий - Марина Кистяева

Белоснежные рубашки и Зета, и Дикого окрасились в первые кровавые полосы.

Никто ничего не говорил. Все смотрели. И эта тишина ещё больше давила. Еще больше угнетала. Словно для многих собравшихся происходящее было ничем иным, как развлечением. Изысканным блюдом на званом вечере.

И никого, кроме Миланы, не волновала судьба Ярослава Валгара. Его боль.

Лучше бы они дрались на кулаках… до первой крови…

Или на пистолетах… так же до первой крови…

Но кнуты… Вспарывающие кожу. Ломающие ребра. Не оставляющие надежду.

Мужчины кружили друг напротив друга. Свист-удар. Свист-удар.

Они били точно в цель. Не было ни одного удара в воздух.

Мила зажала рот рукой, не в силах более смотреть на убийство двух перевертышей, что ещё пару часов назад беззаботно о чем-то беседовали в вертолете. Как такое могло быть? Почему Зет решился на предательство? Из-за власти? Из-за зависти? Возжелал иметь то, что принадлежит Валгару?

Свист-удар…

Зет упал на колени.

Свист-удар…

Валгар рухнул рядом. Из его рта потекла тонкая струйка крови.

– Парень, я вырастил себе… достойную смену…

Отвратительный булькающий звук.

Свист-удар.

Свист-удар…

И Валгар, с окровавленной спиной, руками, грудью – на белоснежной рубашке оставался след от каждого удара, – рухнул на пол. Кнут противника опоясал шею.

Зет, покачиваясь и выронив кнут из рук, поднялся. Обвел собравшихся взглядом.

И, так же шатаясь нетвердой походкой, пошёл прочь.

Мила стояла, боясь пошевелиться. Лишь вцепилась в руку Корсара, не замечая, как оставляет кровавые отметины.

Серый с Русом приблизились к Валгару, присели на корточки. Рус приложил пальцы к пульсу.

– Ярослав Валгар мертв.

Секунда тишины.

– Сука!!

Крик отчаявшейся женщины взорвал зал. Многие обернулись на него, думая, что это кричит Меняющая Облик. Взвыла от безвременного горя.

Они ошиблись.

Кричала Дина.

Она, схватив себя за горло, с безумием на лице смотрела на Милану. И в её взгляде читалась такая ненависть, что видавшие виды главы кланов покачали головой. Женская ревность – опасная штука. Кто ж об этом не знает?

– Убью… убью, мразь! – Дина совсем потеряла голову. И хотела уже рвануть к по-прежнему находящейся в шоковом состоянии Милане, но её остановила хлесткая пощечина мужа.

Молодая женщина не устояла – упала к его ногам.

– Лежать, тварь.

С Милы как занавес упал.

Зет, Дина, Ярослав.

Ярослав…

У его тела стояли два берсерка. Их лица выражали скорбь. Бал превратился в трагедию.

У Милы из груди вырвался протяжный стон, больше похожий на вой смертельно раненого животного. Прочь… Все прочь от ЕЁ берсерка!

Её…

Она хотела сделать шаг к нему.

Не пустили.

Милана с недоумением, со стеклянными глазами обернулась, чтобы посмотреть, кто посмел её задержать. Она совсем забыла, что за её спиной стоял Доминик Корсар. Тот прищурился, поднял руку и незаметно для всех нажал на шею девушки.

Мила даже не успела вскрикнуть – мир погас и для неё.

Она не хотела открывать глаза.

Не было смысла.

Зачем жить… Как жить? Для кого?

Её мысли были крамольными, грешными. Мила это понимала.

Как же больно…

Надо, надо открыть глаза, чтобы хотя бы узнать, что с телом Валгара. Забрать его. Похоронить. Мила точно знала – она его похоронит в лесу или в горах. Возможно, рядом с домом, где провела всю свою жизнь. Выкупит его у Лавинского и снова там поселится. Выгонит взашей наставниц, наймет другую прислугу.

Луна, о чем она думает!

И этот… как его… Корсар… Почему он вырубил её? Пожалел? Или… похитил под шумок?

Глаза всё же пришлось открыть.

Чтобы сразу же задохнуться.

И броситься на шею к тому, кого уже похоронила.

– Ох… тихо… тихо… ребра-то мне ломали реально…

Ярослав! Живой! Живой…

Мила его не слышала. Она даже до конца не осознавала – спит, и ей снится чудесный сон, или случилось чудо – и каким-то невероятным образом Валгар оказался жив. Но в обоих случаях она была безмерно рада. Он здесь – пусть иллюзия сна! Но тогда отчего его теплые руки так сильно сжимают её?

Явь…

И губы, что лихорадочно покрывают её лицо, настоящие.

Что-то, а вкус его губ Милана даже под наркотическим воздействием не перепутает.

– Ярослав… ты живой! Но как!.. Луна, как?

– Девочка, я всё расскажу. По порядку. Можно, только лягу? – Дикий улыбнулся по-мальчишечьи, и сердце Милы едва не пустилось вскачь от радости, что вскружила ей в голову.

– Да-да, конечно.

Она с запозданием обратила внимание, что лежит на большой белоснежной кровати.

И что они двигаются.

Летят.

Выглядел Ярослав неважно. Но это и понятно – после пережитого. Наигранно громко кряхтя и заговорщически подмигивая, он завалился на кровать рядом с Милой, что по-прежнему не верящими глазами сканировала его. На мужеском лице отчетливо проступали следы от кончика кнута. На шее – уродливая полоса – свидетельство его смерти. Тело Милана не могла видеть – на Диком была надета черная рубашка. Под глазами – темные круги, свидетели его боли.

– Яр…

– Мила, я живой. И почти здоровый. Всё, девочка, выдохни.

– Но…

– Выдохни, – улыбнулся он.

– Почти здоровый? – именно эта фраза осела у неё в голове.

– Раны на мне заживут, как на собаке. Не переживай. День-два, и буду, как новенький. Единственное что – шрамы останутся. Кнут Андроготы как-никак. Будь кнут обычным – ничего бы не осталось. А так, я теперь у тебя «красивым» буду.

– Самым красивым, – выдохнули её губы, рассеивая его опасения.

Он ничего не стал говорить о том, что шрамы не затянутся ещё долгое время, будут гноиться. Пройдет не меньше месяца, прежде чем на их месте образуются рубцы. О шрамах – потом. Валгар понимал, что у Миланы есть более насущные вопросы.

Он удобно устроился на подушечках и ласково посмотрел на Милу. Протянул руку и коснулся её щеки.

– Зет не предавал меня. Начну с этого, – увидев, что Меняющая открыла рот, чтобы задать напрашивающий вопрос, дотронулся до её алых губ, останавливая. – После ритуала, на третий день он пришёл ко мне. Я не настаивал. Видел, какие изменения с парнем произошли. Заметил ещё в день ритуала. И сразу понял, что именно это было. Я не ошибся в Зете. Возможно, он будет одним из самых сильных берсерков за все время существования Ордена. Я не посвящал его. Он сам. Он пришёл ко мне с разговором. Оказалось, что с ним связалась твоя мачеха. Дина Лавинская. Не успокоилась она, – Валгар заметил, как недовольно блеснули глаза его девочки при упоминании о бывшей любовнице. Ничего, он чуть позже загладит свою вину, подарит Меняющей удовольствие, даст понять, что отныне и навсегда у него только она: в постели, в голове, в сердце. – Моя оплошность заключалось в том, что я не проверил её родословность. Упустил, что в её семье водились ведьмы. Не почувствовал этого. Она решила отомстить. Думала сыграть на тщеславии Зета. Она – ошиблась. У парня крепкий внутренний стержень, – Дикий с восхищением покачал головой. – И тогда я сопоставил некоторые факты… Но сначала про нашу дуэль с Зетом. Как ты понимаешь, она была запланирована. Разыграна, как по нотам. Да, парень изрядно попортил мне шкуру, без этого никак. Чтобы ни у кого не возникло сомнений – я сейчас говорю не про берсерков, а про присутствующих, для кого, собственно, и был разыгран наш спектакль, – я принял настойку черного лотоса, прорастающего в ядовитых болотах Сейригана. Это на Востоке. Серый подогнал. Через три-четыре часа настойка вызывает летаргический сон. Её действие наступает быстрее, если в кровь выбрасывается изрядная доля адреналина. Бой на кнутах – как раз тот случай. В суматохе никто не заметил, что Зет не дернул кнут, когда обвил мне шею. Иначе… Иначе дело бы приняло совсем иной оборот.