Норби - Андрей Валентинов

Что за операция, Антек уточнять, естественно, не стал. Сразу вспомнился рассказ о расстреле под «Дунайские волны». Но. Когда это было? И на какой войне — на той, что идет? Русских не заподозришь в подобном кровавом эстетстве, в крайнем случае, кликнули бы балалаечников.

— Нос — ерунда, — рассудил он, честно попытавшись вдохнуть через обе ноздри. — Заживет, не пропаду. Но. Раз уж поговорить выпало, объясните мне, что мы тут делаем? За кого воюем?

«Шеф» прошелся по кабинету, затем, свернув к столу, нажал пару кнопок на одном из механизмов.

— Лично я, герр Антек, не воюю, а стараюсь предотвратить очередную Мировую войну.

Экран вспыхнул белым огнем, затем потемнел, и на нем проступило изображение Земли. Не такой, как на глобусе, а непривычной, в белых пятнах облаков, сквозь разрывы в которых проступали знакомые очертания континентов.

— По нашим подсчетам в будущей войне погибнут не менее пятидесяти миллионов человек, впятеро больше, чем в войне предыдущей. Две трети — нонкомбатанты, мирные жители. Это минимальные цифры, реальность будет страшнее.

Бывший гимназист попытался представить масштаб. Пятьдесят миллионов — это пятьдесят таких городов, как Варшава. Сразу и не осознать.

— Скажу больше, — Оскар Стефан Сторсон переключил кнопки на механизме. — Вы, земляне, прекрасно учитесь — если речь идет о смертоубийстве. В ходе войны может дойти дело до принципиально нового вида вооружений. Это еще не наши «тяжелые системы», но вам вполне хватит.

Теперь на экране — взметнувшийся к самым небесам грязно белый силуэт, очень напоминающий гигантский гриб. От него во все стороны разбегаются волны, в которых исчезают непропорционально маленькие дома под острыми крышами.

— Это, к счастью, только реконструкция, мультипликационный эскиз того, что может случиться. И подобное сотворите вы сами, без всякой помощи. Ни Марс, ни Юпитер, ни моя Клеменция не будут виноваты. Наш грех в ином, самим своим существованием мы обнадеживаем агрессора. Хуже! Могут найтись те, кто и в самом деле вмешается в вашу войну. И что тогда?

Антон Земоловский, бывший доброволец, в который уже раз вспомнил лунные кратеры на месте шоссе и лежавший вповалку лес. Малая кровь, значит?

— Вы и так уже вмешались!

Экран погас, но чтобы через мгновение вновь вспыхнуть. Теперь на нем — океанские волны, невероятно огромные, с белой шапкой пены. За волнами — остров, зеленые горы, белый город у подножия. Дома, улицы, храмы.

— Инсула Солис, — негромко проговорил Оскар Стефан Сторсон. — Остров Солнца, моя родина.

* * *

— Клеменция — планета беглецов, герр Антек. Несколько веков назад некая высшая цивилизация из неведомых нам соображений спасла от верной гибели несколько десятков тысяч человек из Окситании, которую уничтожали крестоносцы. Дверь оставалась открытой, каждый век на Клеменцию прибывали новые эмигранты. На Острове Солнца поселились уцелевшие ученики великого Томазо Кампанеллы. Наш учитель хотел построить Город Солнца, и мы возвели его согласно всем заветам. И только потом поняли: на Клеменции он попросту не нужен. Город Солнца нужен Земле! В книге Кампанеллы говорится, что Цивис Солис стоит где-то посреди океана, но на самом деле учитель имел в виду свою родину — городок Стило в Калабрии, именно там Солнце должно было взойти. Но для этого требовалось прогнать испанских оккупантов. Прогнать силой! Мы вступили в союз с Римским папой, с турками. Тогда не повезло. Но. Может, еще не поздно? Идеи Кампанеллы на Земле помнят и даже пытаются воплотить в жизнь в меру сил и разумения.

— Но зачем вмешиваться в чужую войну?

— Потому что мертвым Солнце ни к чему.

* * *

Мара зашла к нему поздним вечером. Антек сидел на кровати и листал «Песнь о Роланде», пытаясь угадать слова чужого языка. Он очень старался, но смысл ускользал, не давался.

Девушка присела рядом, взглянула неуверенно.

— Хочешь, я себе нос разобью?

Он перелистнул страницу, даже не оглянувшись.

— Спятила?

Мара согласно кивнула.

— Спятила, малыш. Извиняться не рискну, лучше упрошу шефа взять тебя в рейс, такого ты точно еще не видел. Может, простишь старую вредную тетку.

Антек отложил книгу, поглядел осторожно.

— A-а. Куда едем?

Девушка улыбнулась.

— Летим.

Ильза Веспер. — Тропинка. — Гертруда. — Высотный корабль. — У вас есть кавалерия? — Черный силуэт. — Труп в номере. — Волны. — Ночной тариф. — Снова плен.

Я был очень не прочь остаться в морской пехоте и дослужиться хотя бы до сержанта («Сэр! Так точно, сэр!»), но мне не предложили. Тогда в Никарагуа все кончилось плохо, бой при Окотале мы проиграли, а потом у кого-то на самом верху не выдержали нервы, и Окоталь стерла с лица земли наша авиация. Шума было много, и нас поспешили убрать куда подальше. Вслух не обвиняли, но если все пошло не так, то кто виноват? Ясное дело, «кожаные шеи»! Сандино торжествовал, его «Армия защитников национальной независимости» готовилась наступать на столицу.

Надменным гринго утерли нос. В Вашингтоне Всеамериканская антиимпериалистическая лига готовилась пикетировать Белый дом. Не до тебя сейчас, капрал! Иди домой!..

То, что нашим ставленником в тот момент был именно Сандино, я понял только через несколько лет. Не все шахматные партии выигрывают блицем. Полковник Генри Стимсон, которого я и сопровождал на переговоры с мятежниками — мастер «долгих» и очень сложных стратегий. Полковника он получил во Франции во время Великой войны и требовал, чтобы к нему обращались именно так. То, что Стимсон еще и Государственный секретарь США, я узнал лишь в Вашингтоне, когда зашел с его запиской в кабинет за обитой кожей дверью. Так я стал «водопроводчиком» и уже через неделю отправился обратно в Никарагуа.

— Это снова ты, гринго? — грозно вопросил Аугусто Сандино. — Да я тебя сейчас расстреляю!

Не расстрелял. И где он сейчас? А в Никарагуа правит Сомоса, полностью наш «сукин сын».

Так я учился.

Полковник Генри Стимсон сейчас — тихий пенсионер. Немногие знают, что с началом большой войны именно его ФДР скорее всего назначит военным министром. Нам нужно создать армию в десять миллионов человек.