Будь моим парнем на лето, или стань моей девушкой навсегда - Иоланта Палла

что он говорит, как лучше для имиджа семьи. Нельзя, чтобы фамилия Войские снова попала на первые полосы СМИ в нелестном свете. Идиотские правила, которые стояли мне поперек горла и не давали жить так, как действительно хочется.

— Мог бы и улыбнуться ради приличия, — Кира вырисовывается на горизонте и фальшиво мило давит лыбу, — такой вечер прекрасный, а ты киснешь, Яр. Переживаешь, что тут нет твоей официанточки? — Кира поправляет пшеничный локон, спадающий на оголенное плечо, и если раньше это привлекало внимание, то сейчас жутко раздражало. — Так по статусу не положено. Нужно отделять зерна от плевел, так ведь?

— Ты кем себя возомнила?

Спокойно спрашиваю, хотя внутри агония плавит органы. Кажется, что от этого жара скоро треснут ребра. Только не то время и место. Люди не поймут, если я Атакшиеву нагну среди зала в прямом и переносном смысле.

— Что? Я правду говорю. Наши родители правильно подобрали пару. Мы вместе сможем добиться многого. Ты по отцовским стопам. Я по своим. Красивая пара. Хочешь развлекаться с официантками, давай, но договоренности не отменить.

— Тебя не смущает, что ты, как скот, идешь за желаниями родителей?

— Ты меня сравнил с…

— С овцой. Не особо умной, Кира.

— Да как ты…

— Все очень просто. Как еще тебя назвать после того, как ты спелась с Денисом? Знала обо всем и пошла с ним на дело. Головой думала, или он ниже нагнулся?

Пыхтит и даже замахивается, чтобы отвесить мне пощечину. Только замирает. Работать на журналистов не хочет.

— Если бы ты не связался с этой… Ничего бы не произошло!

Лицо Киры перекашивает от злобы. Не знаю, чего она там себе напридумывала, но изображать на публику пару не собирался. В свое время моя мама дружила с ее матерью. Отцы общались по делу, не больше. Так и спелись. Я согласился на ту авантюру, чтобы перебить другие слухи, но теперь в этом не было смысла. У меня была моя Смирнова. Пропавшая со связи так не вовремя. Видел же, что ей стало неприятно в кафе, когда отец объявил о том, что мы уходим с Кирой. Девчонки любят выносить себе и другим мозг. Надеялся на то, что Леся будет умнее. Грехов за душонкой у меня хватает, и если уж раскрывать карты, то самому, а не посредством Алебьева или Киры.

— Что он тебе пообещал? Почему пошла туда?

— Отомстить хотела. Больше ничего и не нужно было предлагать.

— И что? Стало легче?

Кира хочет что-то сказать, кривится, но потом странно улыбается, глядя мне за спину. Поворачиваю голову и замираю. Во рту мгновенно сохнет. Голоса вокруг и суета превращаются в ничего не значащие декорации. Пустые и никому не нужные. У входа стоит Леся. В скромном белом сарафане. С высоким хвостом вместо пышной прически. Губы кусает. Ведет взглядом по залу и натыкается на меня.

— Станет, Яр. Непременно.

Кира улыбается, но я иду на опережение. Шагаю к Смирновой, не замечая остальных наряженных и пафосных гостей. Мотор предупреждающе идет на срыв. Плевать, что нужно еще поиграть роль примерного сына. Сейчас важна только она. Хотела ведь поговорить, так вот самое время. Только бы уйти нам без проблем.

— Пойдем.

Без всяких прелюдий хватаю Смирнову за руку, и она непонимающе смотрит на меня. Ноги, конечно, передвигает, но делает это сквозь зубы. Так и знал, что щелкнет тумблер у нее в мозгу.

— Куда ты меня тащишь, Яр?

Ее голос настоящий рай. Так не хватало его эти дни.

— Подальше отсюда.

— Почему?

— Ты хотела поговорить. Вот и поговорим.

— Мне кажется, или ты чего-то боишься, Войский?

Останавливаемся уже на улице. Стоим около здания. До машины рукой подать. Лучше уехать, только…

— Нет. Здесь нам не дадут спокойно побеседовать, Смирнова, поэтому шевели ножками в сторону тачки.

— Хорошо. Но ты мне все объяснишь.

— И ты мне объяснишь, какого черта телефон был вне доступа.

Снова тяну ее к машине и уже открываю дверь, когда за спиной раздается стук каблуков. Слишком знакомый.

— Далеко собрались?

— Не твое дело.

Кира с невинным видом пробегает по нам глазами. Леся замирает и не спешит прыгать на сиденье, а я бы очень этого хотел.

— Мое, Ярик.

— Не называй меня так. Не имеешь права.

Разговаривать с Атакшиевой нормально не могу, так же как и реагировать на то, что она вставляет мне палки в колеса своим навязчивым поведением.

— Отлично. Я больше ни на что не претендую. — Поднимает руки вверх, но продолжает идиотски улыбаться, и это не к добру. — Я только зверушке твоей кое-что сообщу. — Она переводит взгляд на Смирнову. — Я не хотела быть тем самым злым вестником, но… Мышка, тебя нагло использовали.

— Может, тебе лучше заткнуться, а?

Смотрю на Атакшиеву, которая решила стать ангелом. Вот только черные крылья выдавали не светлого, а падшего ангелочка. С ее-то секретами.

— Нет, Яр. Я молчать не буду. Он тебя использовал, Мышка. Поспорил на тебя. Все вывернул так, чтобы ты к нему прибежала. Сама. Добровольно.

Черт! Кульбит сердца в этот момент приносит боль. В грудной клетке с хрустом рвутся ткани, когда вижу, что Леся бледнеет. На меня смотрит. И что мне сказать? Отпираться? Не поверит же. Вижу, голубые глаза не хуже сканера работают. Считывает меня.

— Он просто играет с тобой. — Чеканит дальше Кира, на лице которой явное удовольствие. — И я тебя гнобила по его инициативе.

— Замолчи.

Звучит холоднее. Внешне стараюсь держать лицо. Не расплываться, как баба. Смирнова продолжает мучить меня взглядом. Хотел же увезти. Лучше бы увез без промедления. А сейчас? Что сейчас делать, если без ножа режет голубыми глазками?

— Не без наслаждения. Есть грешок. — Усмехается Атакшиева. — Ты, Мышка, просто свежее мясо. С тобой играли. Он в частности. Есть и другие. Скоро их очередь.

— Что?

Еле слышно произносит Леся, а я ощущаю себя полным дерьмом. Хотя… После всего, что я сделал, наверное, глупо отпираться.

Глава 30. Правда в обмен на скромное фото

Олеся

— Что?

— Неужели ты думала, что Яр идеальный, а Яр? Так ей мозги запудрил, что девочка в себя поверила.

Ухмылка на лице Киры становится острее, а я перевожу растерянный взгляд на Войского, который не говорит ни слова. Равнодушие, сквозящее от него, заставляет дрожать и чувствовать, как розовый замок внутри меня стремительно рушится.

— Яр? — Шевелю губами еле слышно, только ответ уже не важен.

Я уже все поняла…

— Сядь в тачку. — Голос хуже ледяного взгляда, и вроде говорит Яр, вот только тот ли