Клиническая ординаДура - Андрей Шляхов
Шрифт:
Интервал:
— Ты чего? — забеспокоился Саша. — Что за кататонический ступор?[51]
— Не мешай! — не открывая глаз и не меняя позы сказала Алена. — Я записываю впечатление в книгу жизни.
На Сашин взгляд, записывать нужно было не то, что происходило в «Геварыче», а то, что случилось по возвращении домой. На протяжении трех часов они наслаждались друг другом «как оголодавшие восьмиклассники» (выражение Алены). Это однозначно заслуживало занесения в анналы и молескины.
— Такое впечатление, будто сегодня у нас была брачная ночь, — прошептала Алена перед тем, как отрубиться.
Саша ничего не ответил, не было сил разговаривать.
Утром, во время бритья, он заметил, что от носа к губам протянулись две тонкие складки, которых раньше не было. Саша подмигнул своему отражению в зеркале и сказал ему:
— Мистер Дориан Грей, стареть должен ваш портрет, а не ваша физиономия.
К сожалению, живописных портретов у Александра Пряникова не было. Имелись только фотографические, но на них магия не распространялась.
— Имейте в виду, Пряников, что при устройстве на работу, о вас непременно станут наводить справки на кафедре, — доцент Карманова говорила холодно, а взгляд ее просто обжигал, столько в нем было ледяной ярости. — И вряд ли то, что скажу о вас я или кто-то еще, вдохновит ваших потенциальных работодателей. Скорее всего, не вдохновит.
— Какие ко мне есть претензии? — с вежливой улыбкой поинтересовался Саша.
— Прямых претензий нет, — Карманова сделала ударение на слове «прямых». — Но вы — человек с двойным дном. Внутри вы не такой, каким кажетесь…
— Когда вы успели так хорошо изучить мой внутренний мир, Инна Юрьевна? — Саша изобразил лицом великое удивление. — Ведь мы с вами так мало общаемся…
— Представьте, было время! — нахмурилась Карманова. — Я не собираюсь вам ничего объяснять и доказывать, потому что это бесполезно. Я просто хочу предупредить вас о том, что никто на кафедре не скажет вам ни одного доброго слова.
— Вы убили меня наповал, — проникновенно сказал Саша. — Зарезали без ножа и лишили всяческих надежд на светлое будущее.
Было очень трудно удержаться от смеха, а еще труднее было сдерживать те слова, которые вертелись на языке. Слова эти заслуживали того, чтобы быть вписанными золотыми буквами в «Полный словарь русского матерного языка». Но Саша сдержался.
— Иронизируйте сколько угодно, Пряников, но это вам не поможет. И на знакомства в сферах особо не рассчитывайте, — Карманова явно имела в виду реанимированного Сашей Начальника. — В конечном итоге все упирается в лояльность и адекватность. Эти качества при приеме на работу учитываются в первую очередь. А у вас их нет. И любой, кто позвонит наводить о вас справки, узнает об этом.
— А если не позвонит, то и не узнает… — сказал Саша, не глядя на Карманову, словно бы подумал вслух.
— Не звонят только из тех учреждений, куда берут без разбора, — усмехнулась Карманова. — Допускаю, что участковым или выездным врачом вы устроитесь без проблем. Но в стационар вас уже не возьмут. Даже в Туле, несмотря на то, что у вас там есть связи… Связи связями, а лояльность лояльностью. Ни один руководитель, которому есть из чего выбирать, не выберет мину замедленного действия. Даже если его об этом кто-то попросит. Себе дороже.
— И что же мне теперь делать, Инна Юрьевна? — Саша надеялся, что его взгляд выражает надежду, а не насмешку. — Как мне теперь быть?
— Не знаю, — пожала плечами Карманова. — Это ваши проблемы, Пряников. Пожинайте то, что посеяли.
«Я-то пожну, — подумал Саша. — А вот ты не обрадуешься».
Предновогодняя суета настраивала на благодушный лад. И вообще впереди оставалось каких-то полгода. Получив заветные «корочки», о кафедре факультетской терапии и кардиологии Российского университета демократического сотрудничества можно будет забыть, как о страшном сне. Если бы доцент Карманова была бы умным человеком и хорошо разбиралась бы в людях, то она не стала бы угрожать ординатору Пряникову. Сказано же — не буди лихо, пока оно тихо.
Но лихо разбудили…
Саша прекрасно знал, что ему нужно делать. План давно уже созрел, но человеку, вкусившему радостных радостей совместной жизни с любимой женщиной, хотелось делать хорошее и не делать ничего плохого. Впрочем, разве плохо избавить кафедру от доцента Кармановой? Пользы от нее никакой, ни науке, ни студентам и ординаторам, кругом один только вред. Научные исследования она фальсифицирует, студентов тиранит, а ординаторам угрожает… Что ж, Инночка, не обессудь. Сама напросилась на неприятности, никто тебя за язык не тянул. Тульские пряники вкусные, но иногда об них все зубы обломать можно.
С зубами, кстати говоря, Кармановой не повезло. Они у нее были крупными, настолько крупными, что их можно было назвать «лошадиными». Сознавая этот свой недостаток, Карманова всегда улыбалась сдержанно, не разжимая губ.
Саша решил отложить месть до января. Месть — это блюдо, которое вкусно в любом виде, хоть в горячем, хоть в холодном, хоть в замороженном.
«Это темные часы души, — пел в Сашиной голове Гари Брукер. — Когда ночные кошмары берут свое, когда тени подшучивают над тиканьем часов, когда демоны ночи приходят, словно хищники, для того, чтобы укусить…».[53]
Саша представил, как он, в образе Демона Ночи, является Кармановой и кусает ее… И не только кусает… Алена убила бы его за подобные мысли, но она об этом никогда не узнает, да и не нужно ей знать о фантазиях будущего мужа. Мало ли что человеку в голову взбредет.
* * *
Тридцать первого декабря Саша с Аленой уехали в Тулу, где разошлись по родителям. Новый год каждый встречал у себя дома, а затем встретились и пошли по друзьям. Алена в очередной раз удивила, она вообще любила удивлять, и умела тоже. Договорились встретиться в половине второго ночи у «Вовы и Нади» — скульптурной композиции, недавно установленной на пересечении проспекта Ленина и Первомайской улицы. Официально эта композиция называлась «Местом встречи». Подразумевалась встреча с книгой, недаром же рядом находилась областная детская библиотека. Мальчик и девочка сидели на скамейке и читали книгу, одну на двоих, а рядом страдал от невнимания кот. Но Алена, привыкшая все переиначивать на свой лад, нашла у мальчика сходство с юным Володей Ульяновым. Девочка автоматически стала Надеждой Крупской. Короче говоря — Вова и Надя.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!