Щит - Василий Горъ

Вместо ответа хейсар пожал могучими плечами и оскалился, как снежный барс.

Мне стало еще страшнее, и я, мигом оказавшись на ногах, метнулась к дверям в коридор, чтобы как можно быстрее встретиться с королем. Потом вспомнила, что так и не поблагодарила воина за участие в расследовании, и заставила себя остановиться:

— Арвазд из рода Усмаров! Я, баронесса Мэйнария д’Атерн, благодарю тебя за помощь в расследовании дела своего майягарда и…

Договорить последние слова благодарности я не смогла, так как увидела выражение лица хейсара: вместо радости или понимания на нем появилось выражение то ли гадливости, то ли омерзения!

Правда, держалось оно всего несколько мгновений, а потом уступило место какой-то беспредельно жуткой горечи:

— Не называй его майягардом, ашиара: Бастарз не мог принять твою клятву, значит, его у тебя не было и нет.

— Как это «не мог принять»? — взвыла я. — Как это «нет»? И откуда ты, человек, можешь это знать?!

— Ты отмечена Хэль[101], значит, Барс тебя не слышит…

— Кто такая Хэль и почему ты решил, что я ею отмечена? — вцепившись трясущимися пальцами в косяк двери, спросила я.

Горец горько усмехнулся и посмотрел мне в глаза:

— Хэль — богиня снов. Тех, в которых ты живешь, ашиара.

«Снов?» — мысленно переспросила я и похолодела:

— Так вы что, снова решили, что я — эйдине?

— Бездушный во всем признался. Это — его слова…

Третий день первой десятины первого травника

Выхватив из руки голубятника долгожданное письмо, Ансельм торопливо сорвал печать, вытряхнул из мешочка аккуратно сложенный лист пергамента и вчитался в мелкий, неразборчивый и изобилующий помарками текст:

«Барон Дамир — нынешний глава рода Кейвази. В вере — слаб. На пожертвования скуп. Обитель посещает крайне редко. На предложения выделить ему духовника отвечает отказом. В настоящее время находится в Авероне вместе с дочерью Этерией… Жена — леди Ариана, единственная дочь младшего брата барона Тимора Фаррата. В вере слаба. На пожертвования скупа. Обитель посещает раз в месяц. В настоящее время находится в родовом замке Кейвази… Старший сын и наследник барона Дамира — Мервол. В вере — слаб. На пожертвования скуп. Обитель посещает раз в полгода. В настоящее время находится в родовом замке Кейвази…»

— Он что, юродивый? — оторвавшись от письма, ошалело выдохнул Ансельм.

Голубятник, изображавший статую, растерянно пожал плечами:

— Кто, ваше преподобие?

— Это я не тебе… — зарычал Ансельм, скомкал и отшвырнул в сторону письмо и зашипел: — Ламма ко мне! Живо!!!

— Уже бегу, ваше преподобие! — брат Бенор, до этого подпиравший стену рядом со статуей Вседержителя, сорвался с места и вылетел в коридор.

Проводив его взглядом, Ансельм с грохотом обрушил кулак на ни в чем не повинную столешницу, поморщился и хмуро посмотрел на голубятника:

— Еще письма есть?

— Н-нет, ваше преподобие…

— Тогда свободен…

Брат Жиер почтительно склонил голову и попятился. Слишком медленно для нынешнего настроения Ансельма.

— Бегом!!! — рявкнул глава Ордера Вседержителя, схватил со стола тяжеленный пресс для выпрямления свитков и швырнул вслед не слишком расторопному монаху.

Словно почувствовав угрозу своему здоровью, голубятник арбалетным болтом вылетел в коридор и тут же свернул в сторону. Тем самым уклонившись от полированного куска розового мрамора…

Полюбовавшись на осколки расколовшегося пресса, Ансельм вскочил с кресла, метнулся в угол, подобрал с пола скомканное письмо и снова его проглядел.

Нет, никаких дополнений к сказанному в начале в конце не оказалось. И на обороте — тоже: вместо того, чтобы подробно описать черты характеров, привычки и слабости барона Дамира и членов его семьи, Глас Вседержителя в лене Кейвази тупо перечислил их имена и «рассказал» об их отношении к Вере! Причем даже это он умудрился сделать без души — в письме не было ни слова о матери барона Дамира, о его братьях и членах их семей, о его нынешней забаве[102]и о его бастардах.

— Видимо, Обитель они не посещают вообще. И деньги на благое дело не выделяют, — криво усмехнулся Ансельм. Потом поскреб подбородок и вздохнул: — М-да, «верный» — не значит «умный». Дитана надо менять! И чем скорее — тем лучше.

Минут десять, потребовавшиеся Бенору, чтобы найти брата Ламма, глава Ордена Вседержителя провел в раздумьях — пытался подобрать человека, способного заменить нынешнего Гласа Вседержителя в лене отца фаворитки короля Неддара.

Теоретически кандидатов на эту должность было много — несколько десятков, если не сотен. Но на практике каждому из них чего-то не хватало: одним — ума и умения анализировать слухи, другим — хитрости и изворотливости, третьим — добросовестности и работоспособности. Тем, кому хватало и того, и другого, и третьего, недоставало Веры или преданности нынешнему главе Ордена, а те немногие, кто был и достаточно умен, и верен, уже были при деле.

В общем, к моменту, когда из-за двери послышался приближающийся перестук каблуков, Ансельм так никого и не выбрал, поэтому пребывал не в самом хорошем настроении.

Как обычно, для того чтобы это почувствовать, брату Ламму хватило одного взгляда:

— Плохие новости, ваше преподобие?

Вместо ответа Ансельм пододвинул к нему письмо.

Иерарх кивнул, подхватил мгновенно свернувшийся лист пергамента, быстренько его проглядел и нахмурился:

— Это… все?

— Ну да… — желчно кивнул глава Ордена Вседержителя. — В вере — слабы, на пожертвования — скупы, от духовников отказываются. Разве не это самое важное?

— Рон вроде говорил, что затребовал информацию о…

— Я помню, о чем он говорил! — перебил его Ансельм. — Только вот Глас Вседержителя в Кейвази — брат Дитан. А он, как ты знаешь, туп, как бревно. Мы об этом забыли. Поэтому на то, чтобы его поменять на кого-нибудь более толкового, уйдет пара десятин. Еще столько же новый Глас будет вникать в дела и приглядываться к барону Дамиру и его родственникам, поэтому нужную нам информацию мы получим в лучшем случае к началу третьего травника! Потом нам придется ждать, пока до баронства доберутся наши люди, значит, первый шаг мы сможем сделать месяца через три!

Ламм заложил большие пальцы за пояс, покачался взад-вперед и усмехнулся:

— Это если готовиться как обычно…