Попаданка для лорда-ректора - Марго Генер

Вот эта самая всеобъемлющая безысходность — не ее. А Гадара. И вот этот шепот тьмы она тоже слышит через него (что-то прежде она в себе не замечала способностей слышать эту самую тьма, а тут — вот). Это значит, она с ним в полном контакте.

Бинго.

Ее накрыла такая решимость, что все вдруг стало возможным, гул вновь затих, даже свечение зелени больше не казалось таким сильным.

— Я иду, — сказала она и, взяв лорда за ладони, закрыла глаза.

Дальше все получилось как-то само собой — ее пронесло по какому-то цветному тоннелю, искристому, как гирлянды на новогодней елке. Тоннель оказался длинным, с поворотами, изгибами, она летела целую вечность, пока не выскочила на крохотном острове посреди океана. На острове в самой середине на камне сидит лорд Дартион, подперев кулаком лоб. Волосы так же рассыпаны по плечам, и он сейчас действительно похож на мага.

Все такое натуральное, что, если бы не знала, что это иллюзия в голове ректора, сама поверила бы, что оказалась на мини-Мальдивах. Вот и шелест волн, и листья шуршат, и даже ветерок с запахом соли треплет волосы. Сказка прям.

Но некогда увлекаться фантазиями лорда. Этим они лучше займутся вдвоем, в более подходящей обстановке.

— Гадар? — осторожно позвала Лина.

Он поднял голову, глаза, нормальные не черные, а очень даже серые, вытаращились на нее.

— Лина? — неверяще проговорил он. — Ты тоже моя иллюзия? Хотя, конечно, кого я еще мог здесь себе создать…

— Нет, — перебила она его и, спотыкаясь на камнях, подбежала. — Я настоящая. Это я! Я!

— Мило, конечно, — с грустной улыбкой сказал он. — Но этого не может быть. Ты — самое приятное и чудесное, что я мог намечтать себе в этом закутке сознания, не тронутого тьмой.

— Да? — разозлилась Лина. — А вот так твои мечты делают?

Она наклонилась и со всей силы укусила его за кисть.

— Ай!

Ректор посмотрела на нее совсем другими глазами, ухватившись за укушенное место.

— Лина?.. Это правда… ты?

— Конечно я! — почти крича, сообщила она. — И я пришла тебя вытащить отсюда.

— Но, если ты здесь, значит… — проговорил он, все больше изумленно поднимая брови, — значит… ты на Нирийском поле!

Лина пожала плечами и ответила:

— Ну да. Я пришла сюда за тобой, потому что не хочу, чтобы мой любимый мужчина сгинул в зарослях повилики.

Она произнесла это так легко и свободно, что даже самой легче стало. Оказывается, говорить, что кого-то любишь просто и легко. И самое удивительное, что сейчас ей совершенно не важно, ответит ли что-то по этому поводу ректор.

— Ты с ума сошла! — выпалил лорд Дартион, выпрямляясь на камне.

Мда, ей-то не важно, но зачем сразу в безумии обвинять?

Ректор продолжил:

— Тебе нельзя находиться среди этого свечения! Оно только для детей ночи безопасно! Уходи немедленно!

— Никуда я не уйду, — сообщила Лина. — Без тебя не уйду. А свечение… Ну да, обжигает. Но мне Ивас дал пиджак. Немного, но легче.

— Ивас?! — не поверил ректор. — Что там вообще происходит?

— Я тебе лучше все на месте расскажу. Там действительно много любопытного. Пойдем, пожалуйста. А?

Плечи ректора опали, он проговорил:

— Не все так просто, малышка. Я скрылся здесь, в самой глубине сознания, где еще осталась капля истинного меня. Где есть мой дар, а не эта тугая тьма. Ты сама видела, что происходит снаружи. Пока я в середине Нирийского поля, тьма не течет дальше.

— Так давай перекроем этот канал! — решительно заявила Лина и поднялась.

— Думаешь, это просто, малышка? — усмехнулся ректор.

— Ну, я же как-то смогла тебя найти, — отозвалась она ему в тон.

— Тоже вопрос вопросов.

Лина пояснила:

— Не бери в голову, я просто сняла кристалл концентрации.

— Что-о?!

Гадар вскочил и вцепился пальцами ей в плечи. Лина даже порадовалась — ну наконец-то, какая-то живая реакция. А то все сплошное упадничество.

— Я же запретил тебе его снимать! — прокричал он. — Тебя сейчас просто размажет от эмоций тьмы!

— Не размажет, — упрямо сказала Лина. — До сих пор не размазало же.

— Да, я, если честно, сам не понимаю почему, — признался лорд Дартион.

— Может потому, что в действительности кристаллы не нужны. Сильные маги же как-то обходятся без них, — произнесла Лина, чувствуя приятное тепло от прикосновения лорда Дартиона, пускай даже такого бесцеремонного. Она же ни за что не позволит ему здесь пропасть. Это ведь он понимает? — Тьма так орет со всех сторон, просит примкнуть, отпустить тебя. Ощущение, что она опасается. Ну, серьезно. Давай, Гадар, как-то соберись! Пойдем отсюда, пожалуйста.

Она посмотрела на него со всей любовью, на какую способна. В глазах ректора вдруг промелькнули световые полосы.

— Тьма… похоже она действительно боится, что у тебя получится! Как я сразу не понял, зачем она так давила! Заполнить тебя тьмой, чтобы ты не мешала ей получить меня! Лина… — проговорил он впечатленно и возбужденно, — ты гений…

Её такое заявление немного смутило, особенно учитывая, что они находятся в сознании ректора, а снаружи творится не приведи что.

— Эм… спасибо, но…

— Я только что понял! Благодаря тебе понял, малышка! — выдохнул он.

— Что понял?

Лине уже самой не терпелось выяснить, что ж он там такого понял. В этот же момент раздался вой, какой-то жуткий и протяжный, она с трудом узнала в нем голос черного элементаля.

«Не смей! Не сме-е-ей! Он наш!»

А потом второй голос, принадлежащий серому элементалю засмеялся:

«Я знал, что она справится. Не просто так мы ее искали столько лет!

«Это твоя работа?! Как ты посмел! Как вы посмели… — гудел «черный», и от его голоса по коже бегали мурашки. — Мы не отдадим его!»

Серый продолжал смеяться.

«Поздно. Она его зацепила и уже тянет к истинному дару. Её эмпатия позволила найти то, что ему было так нужно, чтобы избавиться от вас.»

«Вы все подстроили! Вы все испортили, вы, элементали даров!» — неистовствовал «черный», Лина всеми фибрами ощущала, в каком он бешенстве, в какой бессильной ярости. Его яд, его злость так и сочатся отовсюду, проникая даже сюда, в этот тайный уголок души Гадара Дартиона.

«Нет, — отозвался серый элементаль. — Мы все исправили.»

Их диалог произошел за долю секунды, пока Лина вглядывалась в лицо дорого и такого любимого ректора. И ощущала, как потоки в нем стремительно меняются, теплеют.