Капкан для Империи - Денис Петриков

Я же до того растерялся, что не нашёл ничего умнее, чем «глубокомысленно» ответить:

— «Э… Здравствуй…»

На этом наш сеанс интеллектуального общение был, собственно, закончен. Точнее в нём наступила длительная пауза, в которой два инвалида, один из которых на голову, пристально друг друга разглядывали.

— неожиданно, так, что я аж вздрогнул, кинул мне гном.

Не дав мне осмыслить сказанное, собеседник вынес вердикт:

— «Эй, эй, придержи коней, — взмолился я. — Ты вообще о чём?»

Презрительно хмыкнув в бороду, гном отвернулся, отполз к стене и там демонстративно потерял ко мне интерес. Однако ментальную связь не оборвал и по ней мы могли чувствовать настроение друг друга, довольно поверхностно, но всё же. Гном излучал презрение, я же транслировал концентрированную досаду, которую мой собеседник, похоже, воспринимал как подтверждение своей догадки.

На данное молчаливое противостояние был потрачен час моей жалкой жизни. Периодически я пытался бросать гному осторожные мыслеформы, но тот отвечал мне железобетонным игнором.

Примерно через час ситуация изменилась, точнее в неё добавилась новая переменная. Глубокий и спокойный голос в моей голове произнёс:

Я, почти позабывший о гноме и наверное бы уже заснувший, если бы не усиливающаяся боль в ногах, чуть не подскочил. Точнее подскочил бы, если бы мог.

Переплюнув свою первую реакцию на гнома, я выдал гениальное:

— «Здрасте».

В этот момент ворохом эмоций взорвался гном:

На сказанное глубокий голос растерялся и уже совсем неспокойно произнёс:

М-да, тактичности этому гному эпически не хватает.

Чуть подумав, глубокий голос произнёс:

— с ехидной злостью поинтересовался гном.

Далее же эти индивиды двадцать минут, вы слышите меня, двадцать долбанных минут, препирались и спорили на предмет «Откуда в мире фэнтезийном проблемы великие пошли. От людской ли тупости или же от гномьего упрямства». Я же, не веря своему счастью, терпеливо данные препирания слушал, ожидая пока собеседники выдохнутся. Осознав наконец, что у меня есть всего два дня, а этим двоим вряд ли хватит две недели, я творящийся беспредел предпочёл безжалостно прервать.

— «А ну-ка тихо!»

В моей голове воцарилась наконец благостная тишина.

— осознав, что они действительно занимались непонятно чем, поинтересовался гном.

— «Вероятно потому, что у меня одновременно два благословения, светлой богини Амертис и тёмного бога Айнзатераха», — терпеливо разъясняю я.

— в совей манере интересуется гном.

— «Неудачник я, как ты имел меткость недавно подметить. Иномирец, из которого клепают продлевающие жизнь артефакты».

— обратился гном к обладателю глубокого голоса.

— опережая мой вопрос, удивился гном.

Вот так поворот. Эй и я тоже так хочу!

— «Так может вы знаете, как нам отсюда выбраться?» — интересуюсь я.

В моей разогнанной элирумом светлой головушке уже не только сложилось дважды два, но и посчиталось средней сложности математическое уравнение. Выводы просты, обладатель глубокого спокойного голоса лидер почитающей светлых богов религиозной организации. Именно о нём после первой процедуры мне недвусмысленно рассказал непонятный голос. Но это, собственно, не выводы, это скорее вводные. Выводы же следующие, он мне не враг и именно за ним сюда придут «спасатели».

Чуть подумав над заданным мной вопросом, старик ответил:

Печально. Ладно, следующий вопрос.

— «Хорошо, тогда задам второй вопрос: этому рыжебородому грубияну можно доверять?»

— немедленно возмутился гном.

Вопрос, похоже, непростой, так как старик глубоко задумался. И он не то, что сомневается, всё сложнее. Наконец, я получаю неоднозначный ответ:

Сказанное какое-то время обдумывали все участники «мозговой конференции».

Молчание прервал гном:

— в ответе прозвучала тяжесть и отсутствующая до этого серьёзность.

Вздохнув, Глава культа обратился ко мне:

Вопрос довольно очевидный, ведь огляделся я до этого неплохо, отчего уверенно могу сказать, что по крайней мере на ближайших ко мне узниках какие-либо ограничивающие движения оковы отсутствуют. Понимая, что собеседник затронул тему не просто так, я более вдумчиво изучаю находящегося метрах в двадцати пяти от меня гнома. Тот, не забыв изобразить на лице свою неповторимую ухмылку, поднимает перед собой свои мускулистые руки.