12 табуреток. Непридуманные истории о тех, кто не погашает кредиты - Йана Бориз

огорчать беспокойных родителей и самих невест и одобрил очередной кредит на очередную свадьбу.

Финансовые показатели этого проекта были вполне кондиционными. Для сравнения скажем, что милицейская пенсия Тимура и зарплаты обеих его дочерей составляли сумму, втрое превосходящую сумму ежемесячного платежа по такому займу. Так думали кредитчики.

Сами-то заёмщики думали, конечно, иначе. Они рассчитывали, что гости, заранее оповещённые, принесут в качестве подарков кругленькие суммы в местной и свободно конвертируемой валюте. И сразу же, как только отгремят свадебные колокола, молодожёны вручат родителям с почтением, подобающим моменту, пухлые конверты, а родители, не задумываясь, понесут содержимое конвертов в микрокредитную организацию и закроют если не весь кредит, то львиную его долю.

Однако, говоря словами незабвенного Остапа Ибрагимовича, “жизнь диктует нам свои суровые законы”. Кредиты успешно потратили, а свадьбы провели не такие пышные, как рисовалось в мечтах: всё дорожало, за каждую мелочь приходилось платить, и даже за отсутствие этой мелочи. Пришел волнующий момент вскрытия конвертов. Но что-то молодожёны не спешили с поклонами, пришлось звонить, намекать, и, как все наверняка догадались, по законам жанра возводить очи горе и заламывать руки.

Дело в том, что на свадьбе невеста традиционно пребывает в белом подвенечном платье, у которого начисто отсутствуют карманы. Платье предназначено демонстрировать невинность, хрупкость и красоту новобрачной. Жених же, напротив, во время церемонии бракосочетания и последующего банкета одет в костюм, а у костюма карманы имеются. Вот в эти самые карманы и попали пресловутые презенты. Вожделенные конверты и конвертища были успешно оприходованы женихом и его роднёй, которые тоже потратились на проведение памятного мероприятия и тоже вполне резонно ожидали возмещения своих расходов.

Тимур с супругой дипломатично отправились навестить молодожёнов и побеседовать с свежеиспечёнными сватами. Картины преуспевающего быта они не застали ни у первой, ни у второй из дочерей.

Старшая ютилась с супругом в бывшей детской, где проживали вместе с ними ещё два младших брата её молодого супруга, а также приходил переночевать между сменами его дядя. Нарядное покрывало малинового шёлка с вышивкой в виде гусей-лебедей служило единственным украшением небогатого интерьера, но оно хотя бы возлежало на настоящей двуспальной кровати, не новой, но вполне крепкой, приобретённой у соседа в связи с переездом. Младшие дети спали на раскладывающемся диване, а приходящий дядя устраивался на ночь на полу. Комнатушка больше напоминала склад корпешек, одеял и подушек, между которыми прятались весёлые плюшевые мишки и задорно подмигивали глазками-пуговичками.

На кухне и вовсе не было места, так что Тимур постеснялся спросить, где же хранится посуда, отданная им за дочерью.

Сама же дочь, незадолго до того страстно стремившаяся замуж и требовавшая свадьбу, которая бы запомнилась на всю жизнь, теперь также неистово мечтала съехать вместе с мужем на съёмную квартиру. Хотелось ей помочь, поселить в отдельной квартире или хотя бы в отдельной комнате, чтобы вещи новобрачной, собранные накануне свадьбы заботливой материнской рукой, не лежали в китайских клетчатых сумках, а комфортно располагались в шифоньерах и комодах. Если бы не благотворное действие алкоголя, призванного смягчать все житейские неурядицы и разочарования, настроение у родителей могло бы и вовсе ухудшиться, но волшебное 40-градусное зелье отлично умело приукрашать как быт, так и лица.

Вторая дочка жила не лучше, зато отдельно, в малосемейном общежитии, которое её супруг арендовал вместе с семьёй своей сестры, воспитывавшей двух очаровательных, но непоседливых и шумливых малышей. У них хотя бы наличествовала небольшая комнатка, предназначенная только этой первичной ячейке общества. Но и ответственность приходилось нести за неё тоже персонально: арендную плату надо было вносить наравне с сестрой.

Разговор со сватами о подаренных деньгах состоялся тяжёлый и невесёлый. У тех были свои долги, они тоже потратились на свадьбу и ничего отдавать стороне невесты не собирались. Теперь-то девушки живут у мужей, на мужской стороне лежит проблема жилья и пропитания, о чём тут ещё говорить. Повздыхали, немного попытались повысить голос, в итоге алкоголь опять-таки выполнил свою благотворную примирительную миссию, и все разошлись, обнявшись на прощание, как и подобает настоящим родственникам.

Однако дома Тимур не был так миролюбив. С жестокими упрёками накинулся он на свою благоверную, обвиняя её во всех смертных грехах, в том числе и в слепом упорстве и нежелании внимать настояниям, когда он увещевал её не закатывать пышных пиров. Прав ли он, нет ли, никто этого не узнает. Решение принималось супругами сообща, отныне сообща и ответ держать.

Тимур, как вы помните, планировал не растягивать эпопею с кредитом и хотел погасить его единовременно, желательно на следующий день после бракосочетания. Поскольку этого не произошло, часы отмеряли счёт не только времени, но и процентам, именуемым в договоре «ставкой вознаграждения по займу», и вот уже наступила пора первого взноса по кредиту. Тимур скопил какие-никакие копейки (ведь кое-кто из гостей не стал доверять юному супругу-ветренику-молодожёну и передал конверт в надёжные руки отца) и внёс ежемесячный платёж. То же произошло и в следующем месяце, но вот на третий месяц сбережений уже не хватило, пришлось беспокоить дочерей, которые почему-то быстренько позабыли отчий дом и зажили своей обособленной жизнью.

– Дочка, как поживаешь, моя радость? – заулыбался отец, услышав в телефоне мелодичный голос своей старшей. – Завтра кредит платить пора, ты мне денег-то подкинь, родная.

– Ой, папочка, это ты! – дочка обрадовалась, и это было замечательно. – Как вы с мамой? Всё хорошо? Насчёт денег: понимаешь, я не могу тебе помочь. Мы сняли квартирку однокомнатную и на днях перебираемся туда. Съезжаем наконец-то! – теперь в голосе радости стало совсем много. – Ты знаешь, пап, еле-еле уговорила своего муженька. Ну как можно жить молодым в таких условиях?! Даже комнаты своей нет. Он упирался, ему до работы отсюда близко, но я в конце концов уговорила. Только знаешь, пап, за квартирку мне придётся платить из своих денег, вся зарплата мужа уходит на его кредит и на питание.

– Что ж, милая, рад за вас, – промолвил Тимур. А что ему ещё оставалось ответить? Дочь права, семья должна жить отдельно. – Надеюсь, в следующем месяце у тебя что-нибудь получится, пока в долг возьму, – и, попрощавшись, повесил трубку.

Настало время пообщаться с младшей из дочерей.

– Золотце моё, привет! Не забыла ещё своего папку? – шутливо прокричал отец в трубку, дозвонившись до второй дочери. Эта, напротив, была грустна, но с отцом приветлива.

– Да, папочка любимый, хорошо, что ты позвонил, всегда рада слышать тебя.

– Ты что-то невесела. Что случилось?

– Тошнит меня бесконечно. Токсикоз замучил.

– Да ты что?! – обрадовался Тимур. – Вот радость-то! Внучок у меня будет! А срок какой?

– Уже пятый