Случайный трофей Ренцо - Екатерина Бакулина

Чем обернется?

Мэй…

Даже не принцесса. Какое значение имеет — станет ли Ренцо наместником, землевладельцем или останется просто мелким военным трибуном без гроша в кармане, если ее брат — громовержец. Если она сама…

Хотелось бы верить, Ренцо понимает, во что влез.

Как же его угораздило?

Дин вернулся глубокой ночью, весь серый, вымотавшийся.

Без сил упал в кресло, откинулся назад, закрыл глаза.

— Мэй, можешь помочь мне? — попросил он. — А то голова раскалывается.

— Конечно. Сейчас.

Она подошла, встала сзади, положила ладони ему на лоб. Вздрогнула.

— Ты весь горишь, Дин.

— Ничего страшного, это просто нервное, такое бывает. А у тебя руки холодные.

Мэй улыбнулась. Она тоже волновалась.

Она поможет.

Закрыла глаза, сосредоточилась.

Сейчас все будет хорошо.

А вопросы потом. Пусть отдохнет.

— Завтра вечером будет торжественный прием, по поводу завершения переговоров, — сказал Дин, не открывая глаз. — Послезавтра утром мы уезжаем домой.

Кольнуло сердце.

— Так быстро?

Домой. И… И все? А Ренцо… Это значит, она не увидит больше?

— Да, — сказал Дин. — После того, что сегодня было, не стоит затягивать. Так лучше для всех.

— Хорошо… — тихо сказала Мэй. Они еще поговорят об этом, чуть позже. Сейчас важно другое.

Ее холодные руки на его горячем лбу. Сосредоточиться. Все хорошо…

Когда утром они пришли на встречу втроем — гильдийцы были в замешательстве. Мэй даже показалось, они собирались сбежать, отказавшись от переговоров.

Вначале Юттар хотел отправить их с Таринов вдвоем, но потом пошел тоже, решив, что требования могут быть разными, и лучше ответить сразу и не тянуть.

В небесах уже тогда начали собираться тучи.

— Сеньорита! — высокий худой гильдиец нервничал, поглядывая на Юттрара, хоть и очень старался выглядеть внушительно. — Вас же предупреждали, сеньорита, что ваш друг умрет, если вы придете не одна?

Гильдиец был не готов.

А вот Мэй — готова, она точно знала, что говорить, хоть от волнения темнело в глазах.

Нужно только, чтобы голос не подвел, прозвучал уверенно и ровно. Но даже как обратить волнение в свою пользу — она тоже знала, они обсудили с братом.

Мэй справится. Это важно и для Ренцо тоже. Сам по себе он им не нужен.

Юттар защитит его.

— Предупреждали, — сказала она так твердо, как только смогла. — Но вы же знаете, Джийнар не выкупает пленных и не ведет подобных переговоров. И я тоже не веду.

— Пусть илоец сдохнет! Давно пора, — Тарин засмеялся у Мэй за спиной. Подошел, пользуясь случаем, приобнял ее за талию.

Мэй едва сдержалась, чтобы не вырваться. Но сейчас не время.

— То есть вы готовы к тому, что я сейчас подам сигнал, и он умрет?

Гильдиец сразу не поверил, поднял ладонь с каким-то маленьким предметом над головой, демонстрируя. Стоит только нажать на кнопку.

Больше всего хотелось обернуться к Дину, еще раз… снова услышать, что он защитит, и Мэй может не бояться. Что все будет хорошо.

Но оборачиваться нельзя.

Гильдиец ждет.

Мэй кажется, что горло пересохло и язык не ворочается, она не в силах сказать ни слова. Но тянуть нельзя. Любая отсрочка выдает ее сомнения.

Решение принято.

— Подавайте сигнал, — сказала она. Вышло немного хрипло.

Дин сказал — она почувствует. Если с Ренцо случится что-то плохое — она сразу почувствует. И так же почувствует, если он жив.

— Вы уверены, сеньорита?

Гильдиец колебался, но отступать ему было некуда.

— Да.

Мэй казалось, в глазах начинает темнеть. Или это тучи собирались на небе? Гнев Ютара над Илоем.

Гильдиец обернулся к своим. Переступил с ноги на ногу. Покрутил тот маленький предмет у себя в руках.

— Да нажимай уже! — громко велел Тарин. — На кой нам сдалась эта жалкая илойская крыса? Пусть отправляется в пекло! Такая девушка, как Тьяра, найдет мужчину получше! Такого, который будет достоин ее, равного по происхождению и по силе. Нажимай, и покончим с этим!

Слезы. Глаза нестерпимо щипало.

Мэй поняла, что еще немного и расплачется. И все, что она могла сделать — это отвернуться, уткнувшись Тарину в плечо. Со стороны это должно смотреться как нужно. Так, словно она выбрала Тарина и ищет у него защиты. Она обнимает его, а вовсе не пытается скрыть слезы.

Хотя обнимать Тарина сейчас хотелось меньше всего. Но это тоже часть спектакля, они договорились. Дать понять гильдийцам, что она сделала свой выбор.

— Все хорошо, — шепнул Тарин.

— Хорошо, — холодно сказал гильдиец.

И вдруг острой болью пронзило сердце. Так, что Мэй даже застонала, едва не в голос, сквозь зубы, невольно радуясь, что никто не может видеть ее лица. Закусила губу, до крови. Сейчас она не смогла бы сыграть равнодушие. Боль. Такая, что подкашивались ноги. Не своя боль, чужая, но Мэй чувствовала ее как свою. Тарин обнял ее за плечи, поддерживая, она вцепилась в него, боясь упасть.

На несколько мгновений весь мир сжался в одну точку.

Мэй казалось, она задыхается.

— А теперь, — сказал Юттар, выходя вперед, — с вами хочу поговорить я.

Его голос подобен грому.

И небо отозвалось, вторя ему.

* * *

— Спасибо — Дин благодарно улыбнулся, когда Мэй закончила и убрала руки с его лба.… - А твой илоец уже успел подать кучу исков на Гильдию. Можешь не волноваться о нем. Он жив, здоров и даже, возможно, еще получит компенсацию, подсуетился уже.

Мэй шмыгнула носом.

Она чувствовала, как утренняя боль улеглась. Знала, что он жив. Но так хотела увидеть своими глазами.

— Увидишь, — сказал Дин. — Завтра на приеме. Только держи себя в руках, не пытайся говорить с ним, не подходи. Помни, что ты приняла решение отказаться от него, и сейчас, в Илое, все должны в это решение поверить.

— А потом?

Мэй пыталась представить, что будет с ней дальше.

— Что будет с тобой потом, зависит уже не от меня. Наша война еще не закончилась, Лисичка. И сейчас, после этой молнии, все особенно непросто. Возможно, мне не стоило этого делать. А, возможно, это было самым правильным. Время покажет. Отец бы не одобрил, он всегда был против применения силы. Но отец проиграл войну. Возможно, это наш единственный шанс. Только я разворошил осиное гнездо. И сейчас — будь особенно осторожна.