Опоздавшая - Оливия Голдсмит

Наконец зазвучал свадебный марш. Удивительные триумфальные звуки массивных труб органа поднимались от дальнего церковного придела. В тот же момент все головы повернулись к задней стене храма. По центру храма была расстелена красная дорожка, освещенная десятками ламп, спрятанными в лепнине потолка. Свадьба началась.

Если бы она повернула голову к алтарю, то увидела бы Ларри Кошрана, стройного блондина, который вышел из боковой двери и ждал невесту. С ним был еще один молодой человек, пониже его ростом, одетый в костюм менее совершенного покроя, чем у Ларри, и при галстуке. Но Карен, как и все остальные, мало обращала внимания на жениха. На свадьбе главное действующее лицо — невеста. Музыка продолжала играть, и Бренда Кушман вышла к центру собора и медленно пошла по проходу к алтарю.

Со вздохом облегчения Карен заметила, что она выглядит хорошо. Она одела ее в простую одежду, в которую аккуратно встроила плечики, поддерживающие тяжело спадающий шелковый поплин в мелкий рубчик. Для брюнетки Бренды цвет был подобран идеально: он не был ни розовым, ни серым — нечто среднее. Поплиновая накидка была короче, чем обычно, и движение материи подола приковывало внимание к потрясающим ногам Бренды. Для Карен одежда была неразрывно связана с движением. Особенно нуждаются в правильной энергии в движении одежды женщины с характером. Бренда уверенно продвигалась к алтарю, неся букеты цветущих роз и фрезий.

За ней следовала Энни Парадиз. По строению фигуры она напоминала Лизу, сестру Карен, — невысокая, мелкокостная. В ее наряде Карен использовала тот же ниспадающий поплин в рубчик, но не такого темно-серого цвета, как у Бренды, — посветлее. Ей она скроила такой же асимметричный воротник, но само платье было простым и облегающим. Оно подчеркивало изящные формы Энни. Богатство материала и тонкость оттенка ткани служили доказательством правоты высказывания Шанель: «Простота не означает бедность». Карен была довольна результатом.

Органные звуки возвестили появление невесты. Вместе с остальными прихожанами Карен обернулась ко входу, но не увидела Элизу. Наступила короткая пауза, и затем Элиза выступила из тени, отбрасываемой верхними хорами над входом в храм. Оханье сменилось глубокими вздохами — данью великой красоте женщины.

Элиза шла под руку со своим дядей — худеньким стариком. Она была выше его, но пропорция не казалось смешной: его невысокий рост только подчеркивал стать невесты. Рядом с дядей Элиза выглядела богиней. Она тоже была одета в тяжелый шелковый поплин, но на два тона светлее. Карен ей сделала тот же квадратный воротник, подняла его хомутком и завесила роскошной кружевной накидкой, точно в тон бледно-розового оттенка. Накидка прикрывала шею и грудь и доходила почти до линии челюстей, наиболее опасного места у стареющих женщин. И как бы в продолжение идеи накидки, Карен сконструировала вуаль, закрепляемую на голове почти невидимой полоской и прикрывающую лицо Элизы лишь по бокам, но затем обрушивающуюся свободными складками по спине и плечам. Само платье было почти суровым, скроенным скупыми, царственными линиями от верха до подола, но рукава расширялись пышными колоколами и не скрывали облегающие кружевные подрукавники соответствующего тонкого оттенка.

Элиза выглядела очень впечатляюще. Цвет наряда был в тон ее бледной коже, что было рискованно, но риск оправдался. Даже с такого далекого расстояния было видно, что монохромность наряда и кожи не затушевали Элизу, а наоборот, усиленные колебания вуали и складок платья делали ее достоинства еще совершенней. Нет, она не выглядела молодой. Она не выглядела и пожилой. В этот момент у нее не было возраста — она была прекрасней, чем когда бы то ни было. Слезы накатывались на глаза Карен, и ей пришлось проморгать их. Она не хотела пропустить ни секунды прекрасного видения, шедевра, созданного ею. На какой-то момент все сошлось вместе и сложилось так, как это возможно только в самом совершенном из миров. Мода, воспроизведенная на сцене, где и задумано ее действие, женщиной, которая умеет пользоваться ею, порой может превзойти само время и стать произведением искусства. Карен приняла как должное возраст Элизы, ее стиль, всю ее жизнь с радостями и страхами — и все это сумела объединить и превзойти красотой.

Джефри взял руку Карен в свою.

— Боже! — прошептал он, с трудом оторвав взгляд от Элизы и обернувшись к Карен. — Принимай поздравления!

Его гордость ее успехом резанула счастьем по напряженным нервам Карен.

Продвигаясь по проходу, Элиза прошла мимо Карен — прекрасный профиль, взгляд устремлен вперед в безмятежном сознании своей величественной красоты и достоинства. Карен следила за шествием, восхищаясь скольжением покрывала, наброшенного поверх вуали. За плечами Элизы Карен разглядела Ларри Кошрана в тот момент, когда он впервые увидел невесту. Его лицо преобразилось от любви, от шока, вызванного тем, что воплощение вечной красоты приближалось к нему в образе его невесты. Гости застыли в молчании перед совершенством и блаженным спокойствием Элизы. И только когда та остановилась перед алтарем, наваждение рассеялось и поднялся растущий гул голосов.

— Неправдоподобно! — говорил ей Джефри. — Мне наплевать на то, сколько в это вложено. Оно стоит того. Это принесет тебе славу большую, чем Приз Оукли. Мерседес следует позаботиться о достойном освещение в прессе.

Но сейчас бизнес не волновал Карен. Она слышала похвалы, гул одобрения, страстные призывы и зависть — но сейчас и это не имело значения. Это не было модным шоу, на которое она продает билеты. Она создала что-то особенное, удивительное, не зависимое от мнения других людей. Зная, как трудно было добиться такого эффекта, она упивалась результатом. Success d'estime — оцененный успех, о котором говорил Джефри, был лишь тоненькой корочкой на пироге. Карен откинулась на сиденье и слушала, как жених и невеста обмениваются клятвами в верности. Она чувствовала, что сейчас ей ничего не нужно от жизни.

Карен склонилась к Джефри.

— Мне плевать, что нам предложит Norm Со. Я не хочу продаваться.

Он повернулся к ней.

— Карен, это не вопрос выбора. Если мы не расширим компанию, то мы рухнем. Это наша единственная возможность.

— Но не после сегодняшних событий. Мы получим огромные заказы ото всех. Я знаю.

— Да, — скептически поддакнул он, — и еще большие финансовые проблемы.

Она поглядела на него, и ее губы были сжаты так же плотно, как и его.

— Я не продаюсь, Джефри, — решительно повторила она.

Одежда — это структура истории, строение времени.

Джей Кокс

Лиза попыталась припомнить, когда в последний раз они с Карен вели действительно задушевную беседу. После ее неудачной попытки связаться с сестрой по телефону вышел номер журнала «Пипл» с фотографией Элизы Эллиот на обложке и со статьей о Карен внутри. В результате Карен, наверное, осаждают телефонные звонки, и не надо на нее обижаться. На этот раз пусть позвонит сама. Но звонка все не было. Ее обида на сестру возрастала. Делать ей было нечего. Уже долгое время Лиза томилась от скуки.