С любовью, бывший - Алёна Снатёнкова

Я гений. Как, вообще, умудрился вспомнить про свой динамовский козырь с лицом мартышкиной сестры?

Майя хочет что-то сказать, но я уже глушу двигатель, и открываю дверь. Потом поговорим. Или нет… Кто голыми разговаривает?

Выхожу на улицу, и наблюдаю, как девушка повторяет за мной. Делаю несколько шагов, и подхожу к ней, без разговоров хватая за голову, чтобы наконец-то накинуться на такой желанный рот. Она охает, и тут же прикусывает мне нижнюю губу. Не морщусь. Вспоминаю макушку её тупой одногруппнице, и понимаю, что заслужил. Кстати, можно праздновать. Ведь мои яйца она оставила целыми, не сделав из них фирменного омлета.

– Я написала Насте. – Говорит Майя, когда мы миную регистратуру идем в сторону лифта.

– О чём?

– Что задержусь и уехала с тобой. Не хочу обманывать сестру и выдумывать всякий бред, про встречу с подругой. Судя по-вчерашнему, она будет в ярости. Но скрываться я не хочу. – Мартышка смотрит мне прямо в глаза, будто пытаясь вычислить мою реакцию. Наверно, стоит выдохнуть. У неё же нет с собой зубочисток, чтобы начать пытать меня.

Но выдохнуть не получается.

Мои легкие сжались, и сейчас взорвутся, разнося полгорода в хлам. Между запретом сестры и мной, она выбирает меня. Просто выбирает меня, и даже не пытается ломать комедию, говоря про свои жертвы.

Моя логика лопается, как штаны на толстой жопе.

Я знаю, как Майя относится к сестре. Знаю, что та почти заменила ей мать. И я, блядь, совершенно не понимаю, почему она сделала такой выбор.

Но понимаю одно: у мартышки яйца больше, чем у моего трусливого братца, который так и не смог сказать кому-то слова «пошли вы в жопу».

Притягиваю хрупкую девушку к себе, и атакую губы, просто потому, что слов найти не могу.

А это редкость.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​

Всегда знаю, что сказать и ответить.

Но мартышка блокирует все мои навыки, все умения, одним лишь своим предложением.

– Ты уже снял номер? – спрашивает Майя, когда я пытаюсь придумать, как за час стать лучшим парнем в этой чертовой вселенной.

– Почти.

Она проводит рукой по моей ширинке, и я уже готов ломануться вниз, чтобы выкупить все номера в этом солидном отеле. Беру ее ладонь, от греха подальше, я ведь не железный, и целую в пальцы, проводя другой рукой по опухшей губе.

– Мартышка, – мы уже подошли к двери, за которой меня уже ждут. – Я сам в шоке, оттого, что сейчас скажу, но нам придется ненадолго отложить секс марафон. Клянусь, что сегодня подставлю свою спину, для твоих ногтей и ты точно будешь умолять меня остановиться. Но сейчас, давай вместе отрежем рога дьяволу, который год назад размазал нас по стенке.

Я свихнусь, пока она ответит.

Тронусь, пока до нее дойдет, что я имею в виду.

И когда Майя кивает, я с грохотом открываю дверь, затаскивая нас обоих внутрь.

– Привет, бабуль. Можешь не вставать. Мы ненадолго.

Шоу началось. Только вот в самом начале, у главной актрисы, кажется, сейчас отвалится челюсть.

Да и пофиг. Так даже веселее.

– Глеб, зачем ты привёл её сюда? – бабка подскакивает с места, костылем своим, показывая на Майю.

Своим взглядом, она просто выжигает на мартышке кровавую метку, и я как-то даже не сомневаюсь, что в мыслях она четвертует нас обоих. Заслоняю девушку своим телом, и улыбаюсь во весь рот, демонстрирую идеальные зубы, гордость моего стоматолога.

– Опусти трость, бабуль. А то я могу подумать, что ты не рада видеть любимого внучка.

Прохожусь по номеру, не выпуская маленькую ладошку Майи из своей руки. Хрен знает, что происходит, но я тактильно чувствую всю дрожь девушки, которая и мне передается. Крепче сжимаю пальцы, надеясь забрать себе весь нервоз, который она испытывает в этот момент.

– Пчёлка, присядь. – Подталкиваю её к противоположному от бабули дивану.

Она, молча, садится, и смотрит мне прямо в глаза, задавая немой вопрос, который я расшифровываю, как «что мне делать?». Поворачиваюсь так, что бабка видит лишь мою задницу, а Майя лицо, и прислоняю палец к губам, показывая, что ей не нужно что-то говорить.

Пчелка облегченно кивает, и кладет руки на свои коленки. Да, мне не нужно, чтобы она говорила. Считаю, что у нее уже передозировка от общения с моей родней. Хватит. Год назад, они поговорили. Пообщались так, что теперь никто из них, не заслуживает даже тупого приветствия, сказанного её губами.

– Глеб, немедленно объяснись! – Громыхает на весь номер, моя ещё совсем недавно, любимая бабушка. Не, командовать она всё-таки умеет. Самое удивительное, что её голоса боятся все. Любой, на кого она орет, обычно мочит штаны, и сваливает, сверкая пятками. Но не я.

– Легко! Как мы уже все догадались, ты помнишь Майю.

Альбертовна перемещает взгляд на мою мартышку.

– Помню. – С какой-то шизанутой гордостью отвечает она, и снова садится в свое кресло, прищуренными глазами смотря сквозь меня. На Майю, которая так и продолжает сидеть за моей спиной.

– И помнишь, как угрожала ей год назад? – перехожу сразу к делу, ведь тянуть это дерьмо противно. – Как давила на самое дорогое.

– Зачем мне угрожать этой маленькой пигалице? – Спокойно говорит монстр в брючном костюме.

Слышу, как на последнем бабкином слове, Майя скрипит зубами. Да и меня воротит, но вот только вестись на провокацию старой маразматички, я не собираюсь.

– Это я и хочу узнать. Зачем пенсионной карточке воевать со школьным проездным билетом?

***

Присаживаюсь рядом с Майей, снова захватывая пальцы, в свою ладонь. Они холодные. Настолько холодные, что ими можно охлаждать двигатель. Растираю нежную кожу, пока в номере повисла гробовая тишина. Мартышка рядом. Осознаю это – и готов смеяться, как обдолбанный нарик. Больше не отпущу. Суперклеем приклеюсь к ней на всю оставшуюся жизнь. Интересно, она понимает, что я её только что приговорил к пожизненному заключению рядом с самоуверенным придурком, готовым отказаться от всего, лишь бы только ловить на себе взгляд диких глаз?

Пофиг.

Потом скажу.

Пусть сюрпризом будет её попадание в моё рабство.

– Выгони её, и мы поговорим. – Слышу голос, который отвлекает.

– Что это так? Ты не стесняйся. Здесь все свои. Правда, матери не хватает для полного состава. – Рукой гребу по воздуху, подтверждая сказанные слова.

– Свои? – Тут стоит рассказать, что у бабули сарказм из носа потёк. – Дочки алкаша и матери кукушки никогда не будут «своими» в моей семье. Никогда! Твоя сестра разве не поняла меня?