Параллельный мальчик - Александр Житинский

– Чтобы стать бессловесным тупым ливнем? Пролиться из тучи и погибнуть? – оскорбился Билинда. – Здесь моя мысль собирает капли в ручейки, ручейки становятся лужами, лужи испаряются и превращаются в облака, а потом появляюсь я, чтобы поговорить с тобой. Ни одна капля еще не пропала! А кто уследит за ними на Земле, если я буду лишен мысли?

– Прилетай вместе с мыслью. Ты будешь первым мыслящим дождем на Земле. Глядишь – и другие научатся!

– Это мысль! – обрадовался Билинда. – Ну, давай прощаться, у меня облако кончается. Подставь мне лицо и бороду, я хочу умыть тебя в последний раз.

Альшоль поднял лицо. Дождь сбегал тонкими струйками по щекам и бороде.

– Прощай, Билинда!

– Прощай, Альшоль!

Облако пролилось все, до капли. В небе над Фассией снова засияли два солнца – одно побольше, красноватого цвета, другое – маленькое, голубоватое. Запели птицы и камни, приветствуя свет. Зашевелились листья деревьев, их мысли о теплом дожде сплелись в прозрачную тонкую сеть.

Альшоль вздохнул всей грудью и прикрыл глаза. Теперь нужно было направить мысль в сторону родной планеты Земля. Альшоль сложил руки на груди и застыл, как изваяние, пытаясь вообразить весь путь в космосе до самой Земли. Потом он коротко и решительно подумал: «Лечу!».

И в тот же миг исчез с планеты Фассия.

Участковый инспектор милиции старший лейтенант Тофик Мулдугалиев придвинул к себе рапорт постового Бучкина и углубился в чтение.

В рапорте, написанном с большим числом орфографических ошибок, сообщалось, что постовой Бучкин обнаружил появление в микрорайоне нового лица «без определенного места жительства и занятий» (БОМЖиЗ).

Лицо это, старик «на вид около восьмидесяти лет», как было написано в рапорте, впервые попал в поле зрения постового неделю назад на Большой Пушкарской. Он обратил на себя внимание тем, что был одет в непонятную хламиду зеленого цвета, а также попыткой разговаривать с кустом сирени в скверике на углу Пушкарской и улицы Олега Кошевого. Постовой, подкравшись сзади, подслушал часть разговора, но внятно изложить его суть в рапорте не сумел. Вроде бы старик уговаривал куст сирени не стесняться и снять со своих уст какой-то запрет. В рапорте так и было написано: «снять запрет с уст». Увидев постового, старик поклонился ему и сказал: «Здравствуй, друг! Давно не виделись», – на что постовой, естественно, потребовал документы.

Никаких документов у старика не оказалось, поэтому постовому пришлось расспросить седобородого незнакомца – кто он и откуда взялся.

Выяснилось, что зовут его Альшоль. Фамилия это или имя, старик ответить затруднился. Альшоль – и всё тут! На вопрос о возрасте Альшоль дал ответ совершенно бредовый. Он заявил, что ему семьсот пятьдесят один год. Где родился – помнит смутно, говорит, что где-то на Севере; когда же постовой спросил, откуда он приехал в Ленинград, Альшоль ответил коротко: «Издалека».

Тут бы его и арестовать и отправить в спецприемник, но постовой Бучкин почему-то этого не сделал. Отпустил старика. Впрочем, тот никуда не делся, продолжал околачиваться в скверике, вступал в беседы с гуляющими там мамашами и их малолетними детьми, кормил воробьев гречневой кашей, которую неизвестно где раздобыл, а на ночлег устроился в телефонной будке, что на Большой Пушкарской неподалеку от кинотеатра «Молния», прямо напротив гриль-бара.

Спал он там сидя, привалившись к стенке и положив свою длинную бороду на колени.

Через пару дней старика уже хорошо знали окрестные жители, дали ему прозвище «зеленый попик» за его странную хламиду, напоминавшую поповскую рясу, и стали выносить ему из домов еду. Причем Бучкин заметил, что Альшоль ел очень мало – и только рассыпчатые каши: рисовую, гречневую, пшенную. Остатки скармливал птицам. Когда выносили суп или котлету, Альшоль угощал кошек и собак.

Спал он по-прежнему в телефонной будке. Сон его был очень чуток, так что если кому-нибудь требовалось позвонить даже поздно вечером, Альшоль немедленно просыпался, гостеприимно распахивал дверь и приглашал в телефонную будку: «Милости прошу!» или: «Добро пожаловать!».

На четвертый день, как докладывал постовой, старик разжился шваброй и ведром воды, взятыми в соседнем доме, и вымыл свою телефонную будку до блеска. Видимо, этого ему показалось мало, и он выкрасил таксофон в желтый цвет, одолжив кисть и краску у тех же обитателей соседнего дома.

Но на этом подвиги неугомонного старичка не закончились. Уже на следующий день он, как явствовало из рапорта, выпросил в ближайшем отделении связи горсть двухкопеечных монет под расписку и, обосновавшись рядом со своею будкой под старым зонтиком, разменивал желающим позвонить по телефону серебряные монеты на двушки. Серебряные деньги аккуратно сдавал наутро в отделение связи.

Участковый дочитал рапорт, отложил его в сторону и ознакомился с другими бумагами. Среди них было донесение ночной патрульной службы о странном скоплении людей ночью на детской площадке, что на углу улицы Ленина и Большой Пушкарской. Толпа человек в десять, сгрудившись на площадке, увлеченно занималась каким-то делом, но при появлении патрульной машины бросилась врассыпную. Неизвестные разбежались по подворотням, никого задержать не удалось. Осмотр площадки показал, что толпа, по всей вероятности, занималась вырезыванием из толстого бревна деревянной скульптуры. Вокруг неоконченной работы валялись свежие стружки и был найден остро заточенный нож.

Последним документом оказалась жалоба работников плавательного бассейна из детской спортивной школы. Неизвестные злоумышленники за ночь вычерпали из бассейна почти всю воду, которой, судя по всему, щедро полили находящиеся вокруг бассейна стулья, спортивные снаряды и прочий инвентарь: утром все это было найдено мокрым. Никаких повреждений дверей, окон и замков обнаружено не было.

Лейтенант Мулдугалиев пригладил свои черненькие усики, надвинул на лоб фуражку и решительным шагом покинул кабинет, чтобы разобраться во всем на месте. Первым делом он поспешил на Большую Пушкарскую к телефонной будке. Не хватало ему только «зеленых попиков» на участке!

Не доходя нескольких десятков метров до места, указанного в рапорте, участковый убедился, что донесение постового Бучкина полностью соответствует действительности. У свежевымытой телефонной будки с желтеющим внутри таксофоном на низенькой табуретке сидел старичок в зеленой хламиде. В руках он держал старый сломанный зонт с прорванными перепонками.

Мулдугалиев подошел поближе и увидел, что на коленях старичка лежит картонная дощечка с надписью: «Размен монет для автомата» и тут же аккуратными столбиками размещаются двухкопеечные монетки.

Старичок поднял на милиционера глаза и доверительно улыбнулся.

– Гражданин Альшоль? – спросил участковый.

– Только не гражданин. Просто Альшоль, – ответил старичок.

– У нас так положено: либо «товарищ», либо «гражданин», – пояснил лейтенант и, приложив руку к козырьку, представился: – Участковый инспектор Мулдугалиев… От какой организации работаете?