Бунтующий флот России. От Екатерины II до Брежнева - Эдуард Чухраев

Бунт на корабле

19 октября 1915 года на стоящем на гельсингфорсском рейде линкоре «Гангут» произошел бунт (возмущение) нижних чинов команды. Возмущение рядовых матросов явилось реакцией на пассивность могучего корабля в условиях военного времени. До этого офицерский состав, томясь от безделья, допускал излишнюю подозрительность и необоснованные придирки к рядовому составу, с явно выраженной политической мотивацией, на предмет выявления неблагонадежных матросов. На корабле проводили агитационную пропаганду представители различных политических партий, распространяя листовки, в которых, в частности, сообщалось, что новейшие линкоры простаивают под влиянием флотских офицеров немецкого происхождения (шла война, Россия вместе с союзниками воевала против немцев). В 1915 году «Гангут» в военных действиях временно не участвовал. В условиях бездействия в военное время нарастало эмоционально-психологическое напряжение в отношениях между командным и рядовым составом корабля.

На корабле было неспокойно. Матросы выражали недовольство засильем на линкоре офицеров из обрусевших остзейских немцев. Они держали себя высокомерно, а порою бестактно и грубо по отношению к нижним чинам. Например, старший офицер «Гангута» барон Фиттингоф (остзейский немец с острова Эзель) имел связи в Адмиралтействе, где служил его родственник – адмирал Фиттингоф, и, будучи в чине старшего лейтенанта, он уже был вторым лицом на корабле после командира. Командир «Гангута» капитан 1-го ранга М.А. Кедров был близко знаком с царской семьей и именовался свиты его величества флигель-адъютант. Очевидно, такое знакомство позволяло ему не отягощать себя службой, полагаясь целиком на своих помощников. Не нравился матросам и командир бригады линкоров адмирал К. Кербер (тоже немец). Они считали, что он хочет погубить лучшие корабли Балтийского флота. Например, он хотел вывести новейшие дредноуты из Гельсингфорса в Рижский залив, где они неминуемо попали бы в руки немцев. Недоверие еще больше укрепилось после того, как адмирал едва не посадил на камни линкоры «Гангут» и «Севастополь».

На этом фоне в начале октября 1915 на «Гангут» прислали служить матроса Афанасия Гужева. В 1905 году он участвовал в восстании на броненосце «Потемкин». Увидев Гужева на корабле, Фиттингоф пришел в ярость. Он кричал, что только бунтовщика на борту и не хватает, что он будет рассказывать матросам, как потемкинцы подняли мятеж и изменили присяге, как угнали «Потемкин» в Румынию. Вскоре Гужева с «Гангута» убрали. Но беспорядков на корабле избежать не удалось. И начались они практически так же, как и на «Потемкине». Для эмоциональной разрядки послужил смехотворный повод. 19 октября 1915 года матросы под грубые окрики Фиттингофа и дежурного по кораблю лейтенанта Фогеля (тоже немца) таскали 50-килограммовые корзины с углем и засыпали его в трюм. После выполнения физически тяжелой, авральной работы по погрузке на корабль угля, вместо традиционно полагающегося после выполнения такой работы макаронов с мясом («макароны по-флотски») рядовому составу была предложена гречневая каша (вроде бы – прокисшая). Реакция матросов была молниеносной. Ситуация была явно спровоцирована. Усталые и голодные матросы отказались есть кашу, и во всех кубриках, требуя другой пищи и прихода офицеров, били ложками по медным бачкам.

Доложили командиру. Кедров спустился в ближайший кубрик, попробовал кашу и приказал выбросить ее за борт. А затем просто отбыл в Гельсингфорс. Старший офицер Фиттингоф, оставшийся за командира, также не сделал никаких распоряжений об ужине. Голодные матросы пошли на молитву, но построиться на вечернюю проверку и выполнить команду «койки брать» для отхода ко сну отказались. А тут унтер-офицеры Г. Ваганов и Ф. Яцкевич стали призывать матросов взять оружие и идти к офицерам с требованием прекратить издевательства и накормить команду. Навстречу матросам из кают-компании вышли офицеры, все как на грех немцы, послышалась ругань и угрозы в адрес матросов. Матросы в ответ закричали: «Бей немцев! Не надо нам предателей, не хотим Фиттингофа, защитим Россию!» И, поскольку дверь арсенала взломать не удалось, стали наносить удары офицерам тем, что оказалось под рукой – поленьями, арматурой, кусками угля.

Тут перед матросами появился барон Фиттингоф с револьвером в руке. Положение спасли офицеры во главе со вторым штурманом Д. Ильиным. Они уговорили барона спрятать револьвер, а матросам сказали, что послали за командиром корабля, а ужин команде уже готовят коки. Около 23 часов на корабль вернулся Кедров, приказал играть общий сбор, объяснил, что ухудшение питания связано с трудностями войны, а что касается офицеров с немецкими фамилиями, то они, сказал Кедров, такие же патриоты России, как и матросы. Вскоре строй распустили, матросам выдали макароны с мясными консервами, и, отужинав, они пошли спать.

На другой день на «Гангут» прибыл командующий флотом В.А. Канин.

Команду построили на нижних палубах, а матросов, подозреваемых в беспорядках, вызывали в каюту командира, где арестовывали и передавали караулу из матросов-новобранцев с крейсера «Аврора». 95 матросов доставили в Кронштадт для следствия и суда. Военно-морской суд заседал в декабре 1915 года. Прокурор полковник Д. Нелидов предъявил обвинение 34-м унтер-офицерам и матросам (из 95-ти арестованных). Согласно военному законодательству России (статья 109 «Свода морских постановлений») подсудимые должны были быть казнены, но применить эту статью в полной мере суд не решился. Суд вынес смертный приговор лишь двоим: Г. Ваганову и Ф. Яцкевичу. 24 матросов он приговорил к каторжным работам на срок от 4 до 15 лет, а восемь матросов оправдал.

На суд был вызван и командир «Гангута» М.А. Кедров, который сожалел о беспорядках на корабле. Однако свою речь он закончил так, что прокурор Нелидов побагровел от гнева: «Я лично уверен, – сказал командир, – что каша и немцы только повод для волнения, а причина кроется в агитации извне, в общем тяжелом состоянии России и в отсутствии военных действий для наших кораблей». О высказывании М.А. Кедрова суд вынес особое постановление, требующее привлечения к ответственности и командира «Гангута». Газета «Речь» назвала Кедрова «революционером первого ранга». От суда его спас Николай II, который распорядился прекратить дело по обвинению Кедрова «в халатном отношении к командованию кораблем».

Командир линкора «Гангут» Кедров М.А.

Удивительно, но бунт на линкоре «Гангут», командиром которого тогда был Кедров М.А., практически не повлиял на дальнейшую его службу. И он даже дорос до командующего Черноморским флотом. Михаил Александрович прошел большую морскую службу. Он окончил Морской корпус (1899; первым в выпуске). После этого в чине мичмана совершил заграничное плавание на фрегате «Герцог Эдинбургский». Был произведен в лейтенанты. Участник Русско-японской войны. Первоначально в чине лейтенанта был личным флаг-офицером при командующем Тихоокеанским флотом вице-адмирале С.О. Макарове. Когда Макаров и его штаб 31 марта 1904 года погибли на броненосце «Петропавловск», лейтенант Кедров остался жив, так как в это время он находился в разведке на эсминце «Боевой». После этого недолго служил на той же должности в штабе наместника на Дальнем Востоке. Начальник 1-й Тихоокеанской эскадры контр-адмирал В.К. Витгефт назначил Кедрова старшим флаг-офицером в своем штабе. Он был ранен в ногу во время одной из бомбардировок Порт-Артура, но, несмотря на ранение, принял участие в бою с японским флотом в Желтом море 28 июля 1904 года. Находился на флагманском броненосце «Цесаревич», был тяжело ранен снарядом, убившим адмирала Витгефта.